Книга Черный Ангел - Джон Коннолли

И, как часто это бывает, Ларри Крэйн мог спокойно оставаться элементарным сукиным сыном, трусливым, как все эти женоподобные маменькины сыночки, но он был страшно удачлив. Посреди всей той резни он оставался целехоньким, не пролив ни капли своей крови. Холл мог не признаваться в этом никому, мог даже отказываться признаваться в этом самому себе, но, по мере того как война все дольше затягивалась, Холл все больше прилеплялся к Ларри Крэйну в надежде, что часть удачи этого парня перейдет и на него. Может, так оно и случалось, раз он оставался жив, когда другие гибли.

Но не таким уж счастливым был этот счастливый случай для Марка Холла. Он заплатил свою цену за частицу удачи Ларри, став вторым "я" Ларри Крэйна, поделив с ним однажды воспоминания о том, что они сотворили в цистерцианском монастыре в Фонфруаде. Марк Холл не говорил об этом с женой. Он не говорил об этом ни с кем, кроме Бога, и то только в момент тайной исповеди самому себе. Он ни разу не переступил порога церкви, начиная с того памятного дня, даже сумел убедить единственную дочь провести свадьбу на открытом воздухе, предложив ей самую дорогую гостиницу в Саванне для брачной ночи. Жена считала, что ее Марк пережил некий кризис веры, пройдя сквозь невзгоды войны, а он позволял ей думать так, поддерживая ее предположения, время от времени глухо намекая на «увиденное в Европе». Он полагал, что в этом есть зерно правды, пусть и скрытой под толщей лжи, потому что он действительно видел ужасы войны и сам принимал в них участие.

Бог мой, какими они были еще детьми, когда их послали воевать, послали убивать. Невинными детьми, и невинные дети не испытывали никакого желания брать в руки оружие и стрелять в таких же детей, как они. Сейчас, глядя на внуков, изнеженных, избалованных и наивных, несмотря на всю их претенциозность и все их всезнайство, он не мог создать отчетливый образ самого себя в их возрасте. Он вспоминал, как сидел в автобусе на Кэмп Уолтерс и щеки его были мокры от слез его мамочки. Он тогда услышал, как водитель велел неграм садиться на задние сиденья, потому как передние места занимали только белые. И не имело значения, что все они — и белые, и черные юноши — отправлялись на одну и ту же войну, а пули не различают цвета кожи. Чернокожие не возражали, хотя он видел, как негодовали некоторые из них, сжимая до боли кулаки, а кто-то из белых новобранцев освистывал их, пока они шли к указанным местам. Чернокожие знали: лучше смолчать. Но одно лишнее слово — и все взорвалось бы, и штат Техас припомнил бы им все. Любой из тех ребят, подняв руку на белого человека, избавил бы себя от переживаний по поводу немцев или японцев. Их собственная страна позаботилась бы о них, прежде чем они успели бы подняться с места, и никого никогда не привлекли бы к ответственности за то, что произошло бы тогда с этими «черномазыми».

Позже он узнал, что некоторых из тех черных парней, кто умел читать и писать, призывали записаться в кандидаты в офицерскую школу, поскольку в армии США создавалось воинское подразделение из черных солдат — 92-я дивизия, больше известная как дивизия Буффало, названная в честь чернокожих солдат, сражавшихся в войнах с индейцами. Они с Ларри Крэйном оказались вместе где-то в Англии, на каком-то дьявольски пропитанном дождем поле, и кто-то сказал им об этом. Крэйн тогда начал скулить и материться: ведь каким-то черномазым подфартило получить погоны, а он оставался всего лишь рядовым пехотинцем.

Война брала свое, и скоро некоторые из тех черных солдат также оказались в Англии, что вызвало у Крэйна новый приступ жалоб, перемешанных с руганью. Для него уже не имело значения, что чернокожим офицерам в отличие от белых не позволяли входить в штаб через переднюю дверь или что черные отряды пересекали Атлантику без всякого эскорта, потому что их считали не слишком ценным грузом для военных действий. Нет, Ларри Крэйн видел только одно: бесстыжих и нахальных ниггеров. Даже после того, как берег в Омахе был взят штурмом и со стены захваченной немецкой огневой позиции, где они курили, они увидели, как низведенные до уровня сборщиков человеческого мусора черные солдаты брели с мешками по песку, наполняя их частями тел погибших. Нет, даже тогда Ларри Крэйн увидел повод для своих окропленных ругательствами причитаний. Он называл негров трусами, недостойными касаться останков лучших парней, хотя это армейское начальство не использовало их в бою. Так было до тех пор, пока зимой 1944 года офицеры, подобные генералу Дэвису, не стали допускать чернокожих солдат в боевые пехотные подразделения и дивизия Буффало не начала с боями пробиваться сквозь Италию. У Холла не возникло много проблем с неграми. Да, Марк предпочел бы не спать с ними на соседних койках и, дьявол его побери, не стал бы пить с ними из одной бутылки. Но он понимал, что они могли словить пулю так же, как его белый сосед, и, пока они направляли свое оружие в нужную сторону, он был рад носить с ними одну униформу. По сравнению с Ларри Крэй-ном это делало Марка Холла настоящим оплотом либерализма, но Холлу хватало ума не слишком афишировать это, он только изредка возражал Крэйну или просил того держать свой проклятый рот на замке и не распускать свой окаянный язык. Время от времени Холл пытался увеличивать дистанцию между собой и Ларри Крэйном, но постепенно пришел к пониманию, что Ларри относится к числу живучих счастливчиков, и все больше держался подле него. Тогда-то они и оказались в Фонфруаде, и узы, связывающие их, стали намного теснее, отвратительнее и неразрывнее.

Шли годы, Марк Холл поддерживал подобие дружбы с Ларри Крэйном, иногда выпивая с ним, когда не удавалось каким-либо образом отговориться от встречи. Ему пришлось пригласить чету Крэйнов на эту треклятую (одно только разорение!) свадьбу, хотя жена ясно дала ему понять, что не хотела бы срамить дочь в столь знаменательный день присутствием Ларри и этой неряхи Санди. Она угрюмо дулась на него целую неделю, пока он не проинформировал ее, что это он оплачивает чертов «знаменательный день», и, если у нее есть проблемы с его друзьями, тогда, возможно, ей следует самой пополнить свой счет в банке да и оплатить с него все расходы по свадьбе.

Да-да, именно так все и прозвучало. Какой он крутой парень, переругавшийся с женой, чтобы прикрыть свой собственный позор и свою вину!

Холл полагал, что и у него на Ларри Крэйна кое-что есть. В конце концов, они были там вместе, и оба оказались замешаны в том, что произошло. Он дал добро Ларри выгодно пристроить часть их находки, а затем принял с благодарностью свою долю. Те деньги позволили Холлу купить часть дилерской сети по продаже подержанных автомобилей и таким образом заложить фундамент всего, что сделало его автомобильным королем всей Северо-Восточной Джорджии. Именно так его величали и в газетной рекламе, и в коммерческих радиопередачах, и на телевидении: Автокороль, Номер один, Повелитель цен, Непобедимый автокороль, Несравненный и незаменимый король подержанных авто.

Это была империя, выстроенная на дельном и разумном управлении, низких накладных расходах и небольшой крови. Именно небольшой. На фоне всей крови, пролитой за годы войны, та кровь была чуть больше, чем маленькое пятнышко. После того дня они с Ларри никогда не обсуждали случившееся. И Холл надеялся, что им никогда не придется обсуждать это снова, до самой смерти.

Смерть — и это любопытнее всего — всегда в конце концов случается.