Книга Хроника пикирующего времени - Александр Проханов

Борьба с геноцидом — есть главное содержание патриотического движения. Идеология этой борьбы — национально-освободительное сопротивление, объединяющее все силы и слои народа, вне зависимости от классов и партий, от бомжа или красного радикала до «челнока» и русского миллионера. Таков опыт всех национально-освободительных революций, всех победоносных союзов, созданных Ганди, Мартином Лютером Кингом, Сандино или Боливаром. Так перед лицом национального уничтожения ощущали себя в 41-м году все русские, от коммунистов до «соловецких мучеников», от зэков ГУЛАГа до деникинских офицеров в Париже. Другие братские народы СССР, отождествляя себя с русскими и именуя себя советскими, бились плечом к плечу в окопах Подмосковья и Сталинграда.

Новый оппозиционный альянс, не уничтожая, но расширяя прежний, должен оформиться как многомерный союз патриотов, сражающихся за русского ребенка, русское слово, русское пространство, русскую традицию. За все то, что так страшно и беспощадно уничтожают НТВ и действующие за этой структурой «Бухенвальд и Освенцим для русских», над входом в которые висит портрет Черномырдина кисти Киселева.

В центре этого священного союза, этого общенародного похода должен встать русский интеллигент — стоик, мученик, жертвователь, которому за его безупречное служение Господь дал пророческую силу и власть восклицать: «Имеющий уши да услышит, что Дух говорит церквам!»

Преемник Ельцина — Змей Горыныч

февраль 1998 г., № 5

Ельцин поедет в Чечню, на место совершенного им преступления. Дорога его будет выложена русскими и чеченскими костями. Под штиблетами его будет хлюпать кровь. Ночью в своей постели он обнаружит труп зарезанного, с отрубленной головой контрактника. Встречать его станут чеченские дети с оторванными ручками. В окно его бронированного лимузина плюнут комбаты и комбриги опозоренной им русской армии.

Рыбкин скрутил из российской Конституции «козью ножку», обкуривает народ марафетом своих скользких, навыверт слов. Сдает Чечню, гонит террористу Басаеву триллионы русских рублей, несет ахинею о независимо-зависимой, ассоциированно-диссоциированной Чечне. И глаза его напоминают выражение подсудимого на Нюрнбергском процессе.

Грызутся по всей России: в министерствах, на заводах, в нефтяных и электрокомпаниях — «красные директора», своровавшие отданную им в управление советскую промышленность, и молодые банкиры, прибирающие к рукам еще живую плоть российской экономики. Их грызня напоминает схватку кобелей. Старого, завшивевшего, с обломанными зубами, и молодого, дерзкого, погружающего белый отточенный клык в дряблое горло соперника.

Бесшумно и мягко работает помпа, построенная Гайдаром и Чубайсом, откачивает из России ежегодно пятьдесят миллиардов долларов. Россия лишается крови, как мученица в концлагере, лежит в полосатом рубище, умирает от дистрофии. Учительница идет на панель, стреляется от тоски академик, эстонский хирург пересаживает почку голодного русского больному еврею. И Немцов, проведя экспертизу, готовит к захоронению останки старого народа, улыбаясь милой смышленой мордочкой.

Черномырдин, убивший медведицу, окончательно выбран преемником Ельцина, Косноязычно прочитал в Давосе малопонятный ему доклад о России XXI века. Получил благословения немецкого Коля и американского Гора, в то время, как орально-вазелиновый Клинтон посылал бомбовозы в Ирак. Заручился поддержкой «семьи», сплотившейся вокруг пирогов Наины Иосифовны, верящей, что Черномырдин не выдаст народу Ельцина. Ведь вместе расстреливали Дом Советов, вместе «зачищали Чечню», вместе в четыре руки сыграли похоронный марш над убитыми летчиками и шахтерами.

Но почему не восстает на убийц народ? Почему отдает им Отчизну на поругание? Ведь он, народ, в годину войны, как ни один другой народ мира, сражался за Родину, за детей. Кидался грудью на амбразуры, умирал под пыткой в гестапо, выиграл мировое сражение «на земле, в небесах и на море». Но тогда у народа был Сталин, была партия, был штаб и Совет Обороны. Они создавали фронт, создавали отпор, ковали Победу.

Где теперь наш центр сопротивления, боевой штаб отпора? Где голос, вещающий в черный громкоговоритель «от Советского Информбюро»? Может быть, Дума, где Селезнев, самый властный оппозиционер, похож на стеклянную серьгу в ухе Наины Иосифовны? Или сразу три «Правды», дающие в сумме ноль на радость и смех банкиров?

Пусть признанный лидер оппозиции Геннадий Зюганов, на которого с надеждой взирает народ, объяснит, как намерен победить на грядущих выборах. Как намерен набрать большинство уже в первом туре, ибо если состоится второй, то повторится дурная история 96-го года. Его враги кинут очки в «общак», обыграют Зюганова, и мы опять получим людоеда на троне.

Как обогнать Лужкова, который начинает «качать» русский патриотизм и державность, сдобренную «новым социализмом»? Как обойти Черномырдина, который с помощью Зыкиной будет прикидываться добрым советским премьером? Как одолеть Лебедя, который своими словами-кастетами понятен молодому, вооруженному наганом русскому бизнесу?

Мы хотим понять, что нам уготовила теория «системной оппозиции», за которую Ельцин вешает на шею награды. Как поведут себя на выборах «красные губернаторы», поспешившие сбросить свои красные ризы, превратившиеся в унылых третьесортных хозяйственников. Как проявит себя народ, сжимающий от ненависти кулаки, перекрывающий Транссибирку, берущий в заложники административных воров, готовый обложиться соломой и сжечь себя вместе с Евразией.

Но перед тем как он плеснет бензином, он все же надеется прочитать брошюру вождя, посвященную не истории человечества, пирамидам и гугенотам, а теории и тактике перехвата власти в двухтысячном году. Теорию национально-освободительной борьбы, которую неизбежно, с теми или другими вождями, начнет убиваемый великий народ.

Кстати, у Кощея Бессмертного был недавно день рождения. Его нежно, метлой по спине, поздравила Баба-Яга, и он выбрал себе преемником Змея Горыныча.

Русский интеллигент в час солнечного затмения

Январь 1998 г., № 3

Остатки, бывшие когда-то президентом, не прошедшие идентификацию, пораженные инсультами, инфицированные вирусом, шунтированные, переложенные ватой, перевозятся из клиники в клинику, из Торжка в Вышний Волочек. Выставляются на подпорках перед телекамерой и голосом Ястржембского сквозь нос воспроизводят тихий бред остывающего под капельницей пациента. И никто не скажет народу правду о падающем к земле самолете, в котором гибнут сто пятьдесят миллионов русских пассажиров.

Либеральная интеллигенция, состоящая из смазливых телесамок, потрепанных лицедеев и раскормленных на вранье сибаритов, не вылезает из застолий и презентаций и все врет, врет и врет, не замечая, что в салоне пожар.

Политики в Думе, в Совбезе, в Доме правительства хватают вставными зубами ломти власти и, не пережевывая, жадно глотают. Давятся, икают, и их выпученные глаза и жующие рты подернуты дымом горящих двигателей.

Никто из тех, кто захватил страну в 91-м, засел в ее дворцах, министерствах и храмах, не говорит народу правду о расколотом фюзеляже, опустевшем баке, о показателе высотомера, на котором стрелка уткнулась в «ноль».