Книга Разбитое сердце - Барбара Картленд

— Моя спина вынесет и это, — усмехнулся Тим. — И не надо так волноваться — беспокойство тебе не идет. Это не твой стиль!

— К черту мой стиль! — рассердилась я. — Мне предстоит ужасно трудное объяснение.

Посмотрев на меня, Тим опустил руки на мои плечи.

— А знаешь, Мела, я готов поверить в то, что ты любишь своего мужа.

— Конечно нет, — горячо возразила я.

— Ну а если нет, почему ты так боишься рассердить или обеспокоить его?

— Ну, потому, что он всегда обходился со мной самым вежливым и благородным образом. Зачем же огорчать тех, кто так к тебе относится, правда?

— Конечно, но лучше перестань расстраивать себя, Мела. Ты ведь по-прежнему любишь меня, так ведь?

— Да, и ты это знаешь.

— Я хочу, чтобы ты и дальше любила меня.

— А тебя действительно волнует, что я думаю или чувствую? — спросила я. И тут вопреки всем стараниям моей гордости вопрос, который я хотела задать в течение всего дня, сам собой слетел с моих губ: — Почему же ты вчера отправился развлекаться с Вили?

— Ну а как я мог отделаться от нее, скажи на милость? — ответил Тим, однако снял при этом руки с моих плеч и вынул портсигар из кармана.

— Не знаю. Просто мне показалось, что ты не оказал ей особого сопротивления.

Тим ухмыльнулся.

— Натиск врага оказался неудержимым.

— Она так ведет себя со всеми мужчинами, — сказала я с презрением. — В самый первый день, проведенный мной в Англии, она привела меня в полный ужас тем, что буквально вешалась Питеру на шею. Но мужчинам, похоже, это нравится.

— Умная лесть всегда приятна. Но тебе же это безразлично, правда?

Я не намеревалась признаваться в истинных чувствах — в том, что мне это не просто небезразлично, но небезразлично в высшей степени. Вместо этого я ответила на его вопрос собственным:

— А когда вы вчера вернулись домой?

— O, уже утром. Мы заглянули в два или три места — там было весело и приятно, однако дорого! Скажу честно: к рассвету у меня в карманах было пусто.

— Приятно слышать, что ты развлекся.

Тим рассмеялся.

— Ну да, ревнуй. Люблю, когда красотки ссорятся из-за меня.

Я промолчала, и он понял, что обидел меня.

— Мела, дорогая! Я нисколько не хотел тебя задеть, но, в конце концов, я просто не мог отказаться от вчерашней вылазки с ней — ты-то все равно не пошла бы со мной. Знаешь, как одиноко человеку в городе, где у него нет ни друзей, ни даже знакомых.

— Ну, конечно, — сочувственно проговорила я, понимая, что была к нему несправедлива. — Но, Тим, я терпеть не могу Вили. Она ужасна, и я представить себе не могу, как ты этого не замечаешь.

— Ну, она забавна. A, кроме того, хорошенькая — этого нельзя отрицать.

— A значит, все остальное можно простить, так, по-твоему?

— Ну а почему, собственно, нет? — удивился Тим. — На нее приятно посмотреть, ее приятно послушать, а танцует она изумительно! Что еще нужно, чтобы весело провести вечерок? Тем более если не собираешься провести с этой девушкой остаток жизни. К тому же, если хочешь знать, половину вечера мы с ней говорили о твоем муже. — Тим засмеялся. — Тебе придется потрудиться, милая, если ты не хочешь потерять его.

Я вдруг поняла, что по горло сыта этим разговором.

Хотя мысль о вечере, проведенном Тимом и Вили, все время вертелась у меня в голове, теперь разговор на эту тему приобрел иные, мрачные краски.

— Пойду, умоюсь, — сказала я, — смою дорожную пыль.

Я поднялась наверх, где обнаружила вполне современную ванную комнату, хотя потолок и подпирали дубовые балки; крошечное зарешеченное окошко выходило в сад и поля. Проходя мимо, я заглянула в одну из спален и увидела там занятные старинные деревянные кровати и туалетный столик, покрытый белой кружевной салфеткой.

Я вымыла руки, причесалась и почувствовала себя несколько лучше.

«Возвращаться в Лондон надо сразу после ужина», — подумала я. И решила, что надо рассказать Питеру полную правду о событиях сегодняшнего дня. Ему это не понравится, однако, в конце концов, ничего плохого я же не сделала.

Спустившись вниз, я обнаружила, что Тим заказал два бокала хереса. Мы неторопливо распили херес, сидя перед огнем. Не знаю сама почему, но я спросила у Тима:

— А что именно говорила Вили о Питере?

— O, она просто воспевала его добродетели. Судя по тому, что она наговорила, это просто сверхчеловек. Я даже подумал, что здесь что-то нечисто.

— Надеюсь, что ты дал мне не худшую характеристику?

— Ну, конечно же! Понимаешь, хотя ты так скверно относишься к ней, она говорила о тебе хорошо и с пониманием отнеслась к нашей ситуации.

— Тим! — в ужасе воскликнула я. — Ты хочешь сказать, что Вили узнала от тебя о том, что мы с тобой давно знакомы?

Тим смутился.

— Ну, так прямо я ей ничего не рассказывал, она, похоже, сама догадалась об этом. Не знаю, как это произошло, к этому времени мы уже изрядно подвыпили и, откровенно говоря, Мела, я просто не помню в точности, что говорил ей.

— Тим, ты сошел с ума! Разве ты не понимаешь, что теперь она явится к Питеру, все расскажет ему, и он никогда не простит меня за ложь и за ту нашу первую встречу в замке деда.

— Что ты, она не сделает ничего подобного, — попытался успокоить меня Тим. — Я сказал ей, что это большой секрет, что о нем не должна проведать ни одна душа… Она обещала мне держать язык за зубами.

— Обещания Вили стоят недорого. Но как ты мог совершить такое безумство? Тим, ты ведь знал, чего мне может стоить твоя откровенность.

Тим помрачнел. Он всегда раздражался, когда оказывался неправым.

— Идея изображать невесть что была мне неприятна с самого начала, — вопреки всякому здравому смыслу признался он. — Нам надо было прямо признаться в том, что мы знакомы и являемся друзьями.

— Теперь я согласна с тобой, но мы этого не сделали, и нет ничего более отвратительного, чем оказаться пойманной на лжи.

— Не волнуйся, Вили тебя не выдаст.

Спорить с ним не было смысла. Можно подумать, что все мужчины очарованы этой милой доброй Вили, хотя сама я не доверила бы ей не только своей репутации, но и вообще ничего.

— Вижу, мне тебя не переубедить, — обреченно промолвила я. — Но мы, похоже, натворили дел. Давай-ка быстренько поедим и вернемся в Лондон.

— Подобная перспектива неутешительна для меня. И все же я надеюсь, что мое общество приятно тебе. В конце концов, Мела, во всей этой истории реальный ущерб понес только я.

Сердце мое растаяло, несмотря на то что причиной всей ситуации стала его собственная доверчивость и наивность.