Книга Последняя инстанция - Патрисия Корнуэлл

— Сдается мне, вы успели опросить всех на свете. Удивительно только, как нашлось время.

— В больнице при Виргинском медколледже пришлось долго сидеть и ждать.

Представляю, как они на пару с Талли и Марино попивают кофеек, пока Шандонне предается отдыху и всяким изыскам. Бергер держит руки на блокноте с официальной «шапкой» прокуратуры. Не сделала ни пометки, не записала ни слова за все время, пока мы находились в этой комнате. Бергер уже готова к тому, что защита будет пыжиться и фыркать по поводу и без повода. Все записи по делу должны быть предъявлены стороне защиты. Выход прост: не записывай. Иногда она машинально что-то рисует в блокноте. С тех пор как нью-йоркская прокурорша переступила порог моего конференц-зала, каракулями покрылись уже две страницы. Где-то в подсознании колыхнулся сигнал опасности: она обращается со мной как со свидетелем. А я не могу свидетельствовать. По крайней мере точно не могу в деле о нью-йоркском убийстве.

— У меня создается впечатление, что вы подозреваете, будто Джей имеет какое-то отношение... — начинаю я.

Бергер отмахивается, не дослушав.

— Лишний раз перестраховаться не помешает. А это невозможно? Сейчас я уже готова поверить во что угодно. Веселенькое дельце. Да уж, если Талли в сговоре с семейством Шандонне, он точно внакладе не останется. А для преступной группировки какая находка — свой человек в Интерполе! Он вам звонит, вызывает во Францию — вероятно, хочет выяснить, что вам известно о пустозвоне Жан-Батисте. Сам же спонтанно оказывается в Ричмонде и участвует в облаве. — Скрестив на груди руки, прокурор устремляет на меня пристальный взгляд. — Не нравится мне этот фрукт. Удивительно, как он умудрился вас к себе расположить.

— Послушайте, — говорю я, не в силах скрыть разочарования. — Наша с Джеем близость в Париже продолжалась от силы сутки.

— Инициатором были вы. В тот вечер в ресторане у вас вышла ссора. Он нечаянно посмотрел в сторону какой-то женщины, и вы в припадке дикой ревности вскочили и убежали...

— Что? Джей так сказал?

Бергер хранит молчание. Эта дамочка ведет себя со мной так же, как вела себя с Шандонне, — ужасным монстром. Теперь она допрашивает меня.

— Ревность тут вообще ни при чем. — Какая-то женщина, вот глупость!.. Он вел себя несдержанно, прямо скажем, по-хамски, и я не выдержала.

— Кафе «Рунц» на улице Фавард. Вы устроили ему некрасивую сцену. — Бергер продолжает раскрывать то, что ей стало обо мне известно со слов Талли.

— Я не устраивала сцен. Встала из-за стола и вышла. Точка.

— Оттуда вы возвратились в отель, вызвали такси и поехали на остров Святого Людовика, где проживает семейство Шандонне. Вы бродили там в темноте, рассматривали их особняк, а потом взяли образец воды из Сены.

То, что я услышала, пробрало меня до костей — будто электрическим током ударило. Под блузкой щекотно пополз холодный пот. Я никогда не рассказывала Джею, чем занималась после ресторана. Откуда Бергер узнала? Если он ей поведал, тогда кто рассказал ему? Марино. Интересно, насколько откровенен был тот?

— С какой целью вы разыскивали дом Шандонне? Только без отговорок. Какую подсказку вы ожидали там найти? — спрашивает Бергер.

— Если бы подсказки сыпались на меня справа и слева, то и расследовать ничего не приходилось бы, — отвечаю я. — Ну а что касается проб воды, то вам из лабораторных анализов должно быть известно, что на одежде неопознанного тела, найденного в ричмондском порту, а именно трупа Томаса, были обнаружены диатомовые микроскопические водоросли. Я решила проверить, нет ли сходных диатомов в той области Сены, рядом с которой расположен дом Шандонне. Вот и взяла пробу. Как выяснилось, не зря. Оказывается, пресноводные кремневые водоросли, обитающие в Сене, идентичны найденным на внутренней поверхности одежды покойника. Впрочем, теперь это не важно. Вы же не собираетесь судить Жан-Батиста за убийство его предполагаемого брата, поскольку преступление, вероятнее всего, было совершено в Бельгии. Судя по вашим словам, это яснее ясного.

— Однако проба воды для нас действительно важна.

— Почему?

— Все произошедшее тем или иным образом характеризует ответчика и его намерения. И что особенно важно, становятся понятнее его личность и мотивация.

«Личность и мотивация». Слова локомотивом прогрохотали в мозгу. Как юрист, я прекрасно понимаю их значение.

— И все-таки зачем вы взяли пробы воды? Для вас в порядке вещей слоняться по городу и собирать улики, которые напрямую не связаны с трупом? Я хочу сказать, сбор проб воды не входит в ваши функции, особенно в чужой стране. Для чего вы вообще поехали во Францию? Подобные поступки несколько выходят за рамки непосредственных обязанностей судмедэксперта.

— Меня вызвал Интерпол. Вы же сами об этом говорили.

— Точнее говоря, Джей Талли.

— Он является представителем Интерпола. Осуществляет связь с АТФ.

— Я просто пыталась понять его истинные мотивы: зачем ему понадобилось ваше присутствие во Франции. — Бергер умолкает, и леденящая волна ужаса окатывает мой мозг. Что-то мне подсказывает, что Джей по неким причинам мною манипулировал.

— Талли — человек многослойный, — таинственно добавляет прокурор. — Если бы Жан-Батиста судили здесь, боюсь, наш приятель выступал бы скорее на стороне защиты, чем обвинения. И не исключено, что попытался бы дискредитировать вас как свидетеля.

По шее прокатилась жаркая волна. Лицо горит. Все тело пронзает шрапнелью страха, разрывая на части забрезжившую надежду, что ничего подобного не произойдет.

— Можно кое о чем вас спросить? — Меня охватило возмущение. С трудом сохраняю ровный тон. — Какая-то часть моей жизни скрыта от вас завесой тайны?

— Причем порядочная.

— Скажите, госпожа Бергер, почему меня не оставляет чувство, будто мне готовятся предъявить какие-то обвинения?

— Не знаю. А вам так кажется?

— Я пытаюсь так не думать, однако, поверьте, с каждой минутой это дается все с большими усилиями.

Бергер не улыбнулась. Решимость сверкает кремнем в ее глазах и твердостью в голосе.

— На личности мы перейдем очень скоро. Хотя настоятельно советую вам не принимать сложившуюся ситуацию слишком близко к сердцу. Вы и сами знаете, чем это может обернуться. Не так страшно преступление, как зыбь, которую оно вокруг себя создает. Ворвавшись в ваш дом, Жан-Батист Шандонне не нанес вам ни единого удара. А вот теперь он в силах причинить нешуточный урон. Собственно, уже причиняет. Пусть даже он сидит за семью замками, его удары вы будете ощущать на себе ежедневно и ежечасно. Он запустил страшную, гадкую махину, запрограммированную на то, чтобы сломать жизнь Кей Скарпетты. И это лишь начало. Мне очень жаль. Впрочем, вы вкусили от жизни сполна, не вам удивляться ее превратностям.

Я молча выдерживаю ее пристальный взгляд. Во рту пересохло, даже сердце, похоже, отказывается держать ритм.