Книга Приданое для Царевны-лягушки - Нина Васина

– Не твое дело, – грубо оборвал ее Веня и тоже посмотрел на Платона. – Скажи этой...

– Прошу, знакомьтесь. Лукреция, Вениамин, Илиса.

– Тоже мне – Лукреция! – хмыкнул Веня. – Я лично такого имени говорить не собираюсь. Нет, ну смолола она твой сыр, я не в претензии, если ты не против! – возмущался он, обращаясь к Платону. – А зачем потом мой зажирать – соленый, болгарский, из банки?! Нет, ты скажи, кому попрет брынза после килограмма дорогого сыра?

– В миру меня звали Лужана Нагая, – громко заявила Лукреция, воспользовавшись небольшой паузой, Вениамин в этот момент оглядывал присутствующих, чтобы оценить степень их понимания ужаса происходящего.

– И что тут имя, а что фамилия? – фыркнул Веня, наконец отключаясь от своей потерянной брынзы, которую он одну только и считал настоящим сыром.

– Нагая – это фамилия, – разъяснила Лукреция. – От цыганского рода пошла – маменька, царство ей небесное, согрешила с цыганом, чтобы ему на том свете жариться в огне!..

– На... гая, – задумался Веня. – Это, по-моему, просто голая?

– Я, пожалуй, тоже воздержусь от Лукреции, – решил отвлечь племянника Платон. – Лужана мне больше нравится.

– А я буду звать тебя Голая! Тони, ты еще не знаешь, как она боролась с жаждой после такого количества соленого сыра! – не может успокоиться Веня.

Платон встал из-за стола, открыл пенал, где у него стояли вина, и обнаружил, что двух бутылок «рислинга» как не бывало.

– Я его размешала со сметаной, получилось совсем не солоно, – гостья решила, видно, добить Вениамина.

– Рислинг? – опешил Платон.

– Ну что ты. Эту мочу чем ни разбавляй, все одно моча останется. Сыр соленый я со сметаной перемешала.

– Так! – зловеще заметил Веня. – Значит, фермерская сметана тоже – тю-тю?

– И еще батон колбасы и коробка французского шоколадного печенья, – грустно заметила Илиса.

– Ничего, – Платон прошелся по кухне, вдруг отметив про себя, что ему хочется сбегать в круглосуточный магазин за французским печеньем – Илиса только его и ела с кофе по утрам. – Ничего. Нужно просто закупить побольше продуктов, загрузить холодильник.

– Неправильно, Платон Матвеевич, – возразила Илиса. – Лучше дозировать продукты. И загружать каждый день понемногу.

– Тебе, толстуха, вообще бы неплохо посидеть на диете, – огрызнулась Лужана.

Вениамин выжидательно посмотрел на Платона. Тот никак не отреагировал на грубость, и Веня сердито ушел из кухни.

– Тони! – позвал он из коридора. – Нужно поговорить.

Они устроились в библиотеке. Платон поморщился, оглядывая смятое постельное белье на кожаном диване и грязный стакан на полу. Он вдруг подумал, что в отсутствие Авроры дом сделался грязным и каким-то заброшенным.

Странно, но, живя один, Платон легко управлялся и с пылесосом, и со шваброй. Никогда в раковине на кухне не оставалось грязной посуды. В шкафчике в ванной лежал запас резиновых перчаток – Платон особое уважение испытывал к сантехнике, а вот Аврора ни разу перчатки не надела. Никогда на спинках кресел не висела забытая одежда. И все книги при этом стояли чистенькие на своих местах. Платон только вздохнул, заметив, что из четырех его книжек Рабле две стоят на одной полке, одна валяется на полу у кресла, а еще одна лежит на столе – раскрытая, обложкой вверх.

– Тони, ты, конечно, хозяин, но иногда нужно думать головой, – довольно решительно начал свою речь Вениамин. – Что ты тащишь в дом кого ни попадя? Нужна женщина – скажи, будет стильная кошелка, любой масти – по выбору! Нужна уборщица – звонишь в фирму, приходит еще одна кошелка, убирает, моет и все с извинениями за неудобства! Нужна для души – звонишь в экскорт-экспресс...

– Куда? – удивился Платон. – Куда я звоню для души?

– Экскорт для состоятельных мужчин, – снисходительно объяснил Веня. – В такие фирмы бабцов берут только с образованием и с иностранным языком. На любую тему может поговорить, даже в любой картинной галерее все расскажет – сэкономишь на экскурсоводе! А может, тебе убогенькая нужна какая, чтобы поухаживать, полечить – есть и такие извращения, я знаю, так возьми напрокат у нашего адвоката! Он для детей гувернантку выбрал из хосписа! Знаешь, что такое – хоспис?

– Знаю, – ответил пораженный Платон. – А ты-то откуда знаешь?

– Да работал я адвоката, сведения наводил, – отмахнулся Веня. – Мало того что из хосписа, так она до сих пор ни черта не говорит по-русски, это вообще полный кайф получается!

– Кайф?

– Конечно! Провозишься с нею, как мать Тереза с неграми! Потому что она даже толком предупредить тебя не сможет, когда у нее понос, а когда – запор!

– Перестань кричать, я ничего не понимаю, – Платон поднял руки, сдаваясь. – Как зовут вашего адвоката?

– Да не в тему наш адвокат, я говорю сейчас, что ты всех нас подставляешь!

– Я подставляю?..

– Конечно! Прикинь: ты – одинокий, богатый, да еще с такой работой, которая требует особой расслабухи. Тащишь в дом подозрительных баб, они тут спиваются... – Веня задумался, потом уверенно и громко продолжил: – Обжираются! А потом от безделья палят из пистолетов! Вот мы и решили тебя попросить...

– Мы?

– Я и Квака просим тебя прекратить тащить в дом кого ни попадя, а выбирать себе отдых по принципу безопасного кайфа. Ты только скажи, Тони, я тебе любое удовольствие обеспечу по чеку и с доставкой на дом! Ну ты прикинь, чем кончился твой насморк на Аврору?

– Я... при чем здесь насморк? – ничего не понимает Платон.

– А как это еще назвать? Притащил какую-то кошелку домой, внимания на нее не обращал, в койку с собой не брал, так, поглядывал иногда, как она пылесосит. Задница у нее, конечно, ничего, и ноги тоже...

– Это становится совершенно невыносимым! Вениамин, сядь, – с напряжением в голосе попросил Платон. – Сядь, мне тебе нужно сказать кое-что важное.

– Нет, Тони, ты пообещай, что бросишь свои экстремальные потуги, – Веня сел, но не сдался.

– Веня, Аврора пришла в мой дом не потому, что я ее притащил. И не из-за меня совсем. Она пришла из-за тебя, понимаешь?

– Это полная лажа, – покачал Вениамин головой.

– Подожди, не перебивай. Ваш отец, то есть... твой отец, то есть мой брат Богуслав, он, как бы сказать...

Платон мучительно и долго подбирал слова.

– Тони, я тебя не перебиваю, – напомнил о себе Веня.

– Да...Твой брат Федор...

– Закончи с отцом, – попросил Веня.

– Не перебивай же меня! – закричал Платон, вскакивая. – Твой отец имел особенность менять женщин так же безответственно, как и домработниц. То есть все его домработницы выбирались таким образом, чтобы выполнять функции... О господи! – закричал он, стуча себя кулаком в лоб. – Как же это выговорить?!