Книга Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин

Свиридов положил трубку на журнальный столик, посмотрел на привставшую на кровати Настю.

— Ну.., вот так.

— Что?

— Просто.., просто мне кажется, что Илья узнал тайну смерти Иры.., своей жены. И, по всей видимости, его это.., потрясло больше, чем само ее убийство. Там кроется что-то жуткое.

Свиридов покачал головой и повторил одними губами:

— Что-то жуткое…

Они молча оделись и прошли в кухню. Выяснилось, что накануне Настя не ела вообще ничего, кроме спиртного: мартини, излюбленного фокинского кальвадоса, то бишь яблочной водки, текилы, а также «Джонни Уокера», при одном упоминании о котором бедную девушку начинало мутить.

Свиридов наскоро сварганил завтрак — Настя готовить не умела совершенно — и мрачно сжевал его, глядя куда-то в пол и, по всей видимости, усиленно размышляя.

— Что они тебе сказали? — наконец не выдержала Настя, когда обычно столь словоохотливый Влад не произнес ни одного слова в течение десяти минут. — Ну скажи мне.., может, так будет лучше.

Свиридов поднял на нее задумчивые глаза, пожевал губами, как то обычно делают старые деды в расцвете маразма, и наконец сказал:

— Теперь, кажется, кое-что становится ясным.

Но неясного — много, много больше.

Настя долго смотрела на его оцепеневшее лицо.

Потом поднялась и произнесла:

— А ты не помнишь, какой сегодня день?

— Какой сегодня день?

— Сегодня состоятся похороны.., похороны Иры.

И в тот момент, когда Настя произнесла эти слова, Свиридов уже знал имена тех, кто именно завертел этот дьявольский круговорот кровавых и таинственных событий…

* * *

Впрочем, через несколько минут выяснилось, что похороны были перенесены на следующий день — на день возвращения в Россию Владимира Ивановича Ковалева. Настя ошиблась: она посчитала, что похороны всегда проходят на третий день после смерти.

Но Ирина погибла на стыке двух суток, и любые из них можно было признать днем ее смерти.

Было половина девятого утра, когда Свиридов узнал о переносе похорон от позвонившего ему Стеклова, начальника охраны Владимира Ивановича Ковалева. Влад долго говорил с ним, правда, не упомянув о звонке таинственного Михаила.

…Теперь у Свиридова было достаточно времени, приготовиться к похоронам, потому что встреча с людьми Михаила, привязанная к проводам в последний путь Ирины Свиридовой, была перенесена на следующий день.

На полдень.

Примерно в одиннадцать часов дня «Шевроле-Блейзер», в котором сидели Свиридов и Настя, выехал из столицы и помчался на юго-восток.

* * *

— Ты так и не объяснил мне, зачем мы едем в этот твой Саратов? В эту глушь…

Владимир повернул голову и холодно посмотрел на облизывающую мороженое Настю. Она ела мороженое непрерывно на протяжении двух часов, доставая одно за другим из маленького переносного холодильника.

— Не такая уж это глушь, — отозвался Свиридов, — я там жил почти четыре года, а Илья и вовсе родился и прожил до двадцати двух лет. Он же в Москве недавно.

— Правда? А я думала, что он коренной москвич.

— И совершенно напрасно думала, — поспешно ответил Влад. — И вообще, Настька.., я взял тебя с собой не для того, чтобы ты задавала мне неуместные вопросы. Так что сиди смирно и не рыпайся.

— Никогда не видела тебя таким злым, — заметила она, — даже вчера вечером.

— А я стану еще злее. Когда приедем. Да мне думается, и у тебя будет немало поводов для злости.

Если, разумеется, моя мысль подтвердится.

* * *

…Уже темнело, когда темно-синий джип «Шевроле-Блейзер» подкатил к высокому желтому зданию, обсаженному черными липами и корявым разлапистым кустарником. Ворота контрольно-пропускного пункта остались в пятидесяти метрах позади, и теперь иномарка уверенно, по-хозяйски подрулила к массивным дверям, выкрашенным в коричневый цвет.

Сидящий на лавочке возле этих дверей и щурящийся на рассеянный свет фонаря человек с признаками явной олигофрении на безмятежном мутном лице нелепо подпрыгнул на месте, и из разомкнувшихся губ вырвалось нечто вроде:

— Кыррр.., булак!

Вероятно, это было единственное слово, которое мог произносить несчастный идиот.

Находящийся рядом с ним средних лет седой бородач в белом халате придержал его за плечо, а потом перевел взгляд на подъехавшую иномарку, и его глаза оцепенели от ужаса.

Дверь машины медленно, словно бы нехотя, распахнулась, и оттуда выглянул молодой импозантный мужчина в черных кожаных брюках, свитере и легкой светло-серой куртке поверх него. Санитар пристально вгляделся в этого человека…

Мужчина выпрыгнул наружу и, обойдя машину спереди, открыл правую переднюю дверь и галантно подал руку красивой стройной девушке — эффектной брюнетке с бледным надменным лицом и яркими темными глазами.

— Господи! — сорвалось с губ санитара. Подскочив на месте, он рванул на себя массивную коричневую дверь и бросился внутрь клинического корпуса.

— Кажется, это здесь, — настороженно произнес Влад Свиридов, отпуская руку Насти.

— Ты что, наконец осознал необходимость стационарного лечения? — язвительно откликнулась она и только тут увидела, как оставленный санитаром без присмотра идиот подходит к ней и протягивает руку к ее блестящей дорожной ветровке.

— Ну, конечно, — отозвался Влад, — идем за мной. У меня такое ощущение, что нас ожидает масса сюрпризов.

Больной подошел к Насте еще ближе и, широко улыбнувшись, выдал:

— Кыррр.., булак!

— У него несколько однообразный лексикон, — отметил Свиридов. — Хотя, к примеру, Фокин иной раз зачехляет еще невнятнее. Пойдем, Насть.

В этот момент двери корпуса распахнулись, и оттуда вылетели несколько здоровенных парней в белых халатах — очевидно, санитаров, — и двое плотных невысоких ребят в камуфляже, с автоматами Калашникова на шее. Ими предводительствовал тот самый бородач, что так всполошился при появлении в поле зрения «Шевроле» и при выходе из шикарной иномарки молодых людей. Очевидно, своим видом вызвавших у него не самые приятные воспоминания.

— Вот они!

Свиридов поднял руку с раскрытой ладонью, направленной в сторону стремительно подходящих к нему людей, и громко произнес:

— Спокойно… ФСБ!

Это было произнесено таким внушительным и непререкаемым тоном, что те невольно приумерили шаг, но по инерции все-таки приблизились к Владу и Насте на максимально близкое расстояние. Свиридов тем временем уже извлек — четким и вместе с тем небрежным движением — красные корочки с аббревиатурой, оказывающей такое магическое действие на всех граждан России.