Книга Мертвая петля для штрафбата - Антон Кротков

Верх машины был полотняным. Снаружи хорошо был виден водитель и сидящий рядом с ним молодой мужчина, а вот происходящее на заднем диване скрывали брезентовые боковины. Вдруг со стороны автомобиля донёсся короткий металлический лязг, очень напоминающий передёргивание оружейного затвора. Опытный солдат среагировал почти мгновенно. Падая на асфальт, Борис хотел потянуть за собою распахнувшего от удивления рот старичка, но тот испуганным кузнечиком скакнул к стене. Веер пуль прошёл по тому месту, где только что находилась голова Бориса. После длинной очереди автомат в руках невидимого киллера замолчал. Стрелок взял паузу, чтобы оценить результаты своей работы.

Борис тоже поднял голову и осмотрелся. Из опалённой по краям дульным пламенем дырочки в брезенте автомобиля вился синий дымок. Рядом с Нефёдовым ещё покачивался на слабеющих ногах подстреленный старичок. Его миниатюрная собачка с лаем металась между автомобилем с убийцами и хозяином. Она героически пыталась защитить старичка. Но через мгновение несчастный повалился на землю. На асфальте под ним стремительно разрасталась лужа алой крови.

Прежде чем броситься бежать, Борис потратил несколько драгоценных мгновений на оценку происходящего. «Всегда желательно предварительно ещё до начала схватки точно оценить противника, его возможности и слабые стороны на уровне важнейших инстинктов помнил он наставления, когда-то учившего его боевому — ремеслу липецкого инструктора Макса Хана. — Непросчитанный враг — это как дно под прыжковой вышкой. Чем оно тебя встретит — неизвестно».

Из автомобиля выскочили двое китайцев. В руках приземистого крепыша с плоским монголоидным лицом был автомат. Его подвижный, как ртуть, напарник целился в Бориса из короткого ружья, напоминающего дробовик. Эти двое совсем не походили на тех трусливых похитителей, которые сразу бросили Мэй и дали дёру, едва завидев спешащих ей на помощь европейцев. В выражении бандитских рож приближающихся стрелков, в их решительных движениях чувствовалась бульдожья готовность вцепиться в жертву мёртвой хваткой и не разжимать челюстей пока с врагом не будет покончено.

Перекатываясь по земле, Нефёдов несколько раз выстрелил в гангстеров из пистолета. Затем он вскочил на ноги, будто подброшенный пружиной, и, петляя, бросился в глубь арки. За спиной загрохотали выстрелы. Рядом пронеслась порция крупной шрапнели, одновременно автоматная пуля взвизгнула у самого уха беглеца и подняла облачко красноватой пыли сбоку на стене. Щёку Бориса посекло мелкой кирпичной крошкой.

Нефёдов оглянулся, вскинул руку с пистолетом и нажал на спуск, но выстрела не последовало. Осечка! В чёртовом пистолете, кажется, перекосило патрон. Чертыхаясь, Борис на ходу несколько раз передёрнул затвор. Вновь осечка. Приходилось расплачиваться за пренебрежение главным правилом солдата — идти в бой только со своим хорошо проверенным оружием. Этот бельгийский 9-мм браунинг явно кустарного производства Нефёдов получил перед самой командировкой, как «китайский» пилот. Как он сейчас пожалел, что с ним сейчас нет верного маузера, которым его наградил в Испании сам комбриг Смушкевич. Борису пришлось продать безотказного «товарища Маузера», когда во время своей работы в Средней Азии он месяцами не видел заработанных денег. Скрепя сердце, он затирал напильником дарственную гравировку, прежде чем отдать пистолет знакомому торговцу на восточном базаре. На вырученные деньги Борис потом почти месяц кормил свою семью…

Злые крики и топот погони быстро нарастали. Борис ощущал преследователей буквально у себя на плечах. Уходя от погони, он нёсся, не разбирая дороги: с бешеным остервенением перепрыгивал заборы и канавы, врывался в какие-то ремесленные мастерские и частные цирюльни, опрокидывал мебель и горы изготовленной посуды, сбивал с ног оказавшихся на пути людей, на ходу извинялся, и мчался дальше. Вслед сумасшедшему белому неслись проклятия хозяев повреждённого имущества и новые порции свинца. Слава Богу чемоданчик, ради которого Борис влез в эту заваруху, своим весом и размерами не осложнял спринтеру борьбу за собственную жизнь.

Нефёдову даже удалось немного оторваться от бандитов. Место, где он вскоре оказался, предлагало несколько вариантов дальнейшего бегства. Борис рванул на себя дверь в какое-то полуподвальное помещение и смущённо замер. В глубине комнаты на кровати покоилось неподвижное тело старца. С первого взгляда на его заострившиеся черты и пергаментную кожу стало понятно, насколько неуместно и кощунственно появление здесь постороннего человека. Первой на Бориса оглянулась пожилая женщина, держащая морщинистую, узловатую руку покойника. Вслед за ней на странного гостя уставились ещё десять пар глаз собравшихся в комнате родственников умершего старика. «Сейчас? меня станут бить палками», — сказал себе Борис, но даже такая перспектива не заставила его сдвинуться с места. Сквозь приоткрытую дверь он уже видел подоспевших преследователей. Они появились только что — запыхавшиеся, злые. Потеряв русского из виду, головорезы пытались понять, в каком направлении он скрылся. Несколько раз пытливые взгляды бандитов обращались в сторону Нефёдова, и Борису начинало казаться, что всё, развязка неизбежна. Вдруг откуда-то донёсся звон разбитой посуды, и бандит с фигурой бочонка немедленно бросился на шум.

К Нефёдову же почти бесшумно приблизился один из присутствующих в комнате мужчин, осторожно взял Бориса за руку и стал что-то почтительно, вполголоса лепетать на своём языке. Можно было подумать, что он приглашает неизвестного человека проститься со своим дорогим родственником. На самом деле член семьи покойного действительно говорил иностранцу: «Проходите, проходите, уважаемый. Ваше появление честь для нашего отца».

В Китае смерть — событие прилюдное, а не приватное. Чем больше людей, причём, совсем не обязательно родственников или знакомых, собирается проститься с человеком, тем большее ему уважение. Борис догадался о смысле происходящего и принялся, как мог благодарить за приглашение, но тут он заметил, что оставшийся во дворе бандит как будто что-то услышал и направился в его сторону.

Продолжая на ходу отвешивать извиняющиеся полупоклоны, Нефёдов поспешил через комнату к небольшому окну, выходящему, судя по всему, в соседний двор. Погоня продолжилась…

Борис ещё издали услышал гул голосов, который с каждым шагом только нарастал. Свернуть было некуда, ибо Нефёдов оказался в длинном глухом коридоре, и путь его вёл, как раз к источнику странного шума.

Вскоре он оказался в довольно просторном зале, заполненном десятками громко кричащих и активно жестикулирующих людей. В центре помещения имелась огороженная барьером арена. На ней ожесточённо напрыгивали друг на друга в пылу борьбы два поджарых боевых петуха.

Самым неприятным открытием, которое быстро сделал Борис, было осознание невозможности покинуть бойцовский клуб иначе, как тем же способом, которым он сюда проник. Но в коридоре за спиной Нефёдова уже находился парень с дробовиком. В лабиринте незнакомого города чужак неизбежно должен был рано или поздно сам загнать себя в тупик. Это означало, что выйти из лабиринта живым сможет только один из них двоих.

Борис отдал несколько купюр распорядителю состязаний, рассеянно ткнув пальцем в кличку одного из пернатых гладиаторов в программке состязаний, после чего стал торопливо пробираться между сидящими на полу людьми. Все азартно болели за своих фаворитов и почти не обращали внимания на нового зрителя. Борис укрылся за одной из толстых круглых колонн-распорок, «вбитых» между полом и потолком. Неплохое место для засады! Отсюда при желании можно увидеть вход и укрыться от автоматного огня. Нефёдов устало опустился на пол. Можно было позволить себе минутку отдыха перед решающей схваткой. В нескольких метрах от него четверо мужчин в перерыве между раундами заботливо смачивали мокрой тряпкой перья своего петуха, смывая с них кровь, пыль и «остужая» разгорячённого бойца. Они не догадывались, что вот-вот станут свидетелями гораздо более кровавой схватки…