Книга Дитя мрака - Берге Хелльстрем

Они договорились встретиться у скамеек в северной части асфальтированного двора Фридхемской школы. Гренс взглянул на часы, расположенные высоко на фронтоне школы и словно бы надзиравшие за ним. Пять минут девятого. Свен запаздывал, а такое бывало нечасто.

Комиссар сел, стал ждать. Большой город спал долго, движение на Фридхемсплан пока что вялое, редкие автобусы без пассажиров в пустой час, когда последние гуляки уже разъехались по домам, а первые покупатели еще не собрались по магазинам. Гренс внезапно улыбнулся. Вместе с Анни он часто поступал наоборот, по выходным она заводила будильник, и они гуляли в рассветных сумерках по безлюдному Стокгольму, который принадлежал тогда им одним. Он достал мобильник, хотел позвонить в Софиахеммет, но раздумал. Анни требовалось все больше сна, поговорить можно и попозже.

— Опоздал немного. Трудно было объяснить Юнасу, почему я не встретил его вчера после тренировки и почему, черт побери, исчезаю сегодня ни свет ни заря.

— Вали все на Гренса.

— Я так и делаю. — Свен Сундквист счистил снег со скамейки и уселся напротив шефа. — Десять минут девятого. У нас еще двадцать минут.

Эверт Гренс открыл портфель, достал папку, которую вчера вечером взял в архиве. В своей постели, у окна, выходящего на Свеавеген, он просмотрел материалы расследования, закрытого шесть месяцев назад, когда квартиру Яна Педерсена уничтожил пожар.

— Что ты говоришь?

— Он мертв.

Гренс перелистал одно из приложений — криминалистический протокол дознания, содержавший черно-белые фотографии квартиры в западном Сёдермальме, где Ян Педерсен жил после развода.

Фото 10. На полу в квартире обнаружены останки мужчины.

Снимок почти сплошь черный. Сажа, пепел. Толком не разберешь, где кончается пол и начинается стена. Свен обвел пальцем овальный контур примерно посредине, обозначенный белым и имеющий мало что общего с жизнью.

Фото 17. ПОД и РЯДОМ с телом обнаружены детали и стальные пружины, видимо остатки кровати.

Тело опознано со стопроцентной достоверностью посредством стоматологической карты. Потерпевший задохнулся, когда огонь перекинулся на ковровое покрытие.

— Ты уверен, что это соответствует действительности?

— Я перечитал протокол несколько раз. К убийству Лиз Педерсен он отношения не имеет.

Свен положил отчет криминалиста в пластиковый файл и отдал папку Гренсу.

— Два с половиной года назад пропала дочь. Шесть месяцев назад умер отец. Двое суток назад мать нашли убитой. — Свен покачал головой. — Вся семья, Эверт. Исчезла.

Она была пунктуальна.

Ровно в половине девятого они увидели сестру милосердия, которая энергичной походкой шла к ним с другого конца школьного двора. Ее худенькая, легкая фигурка чуть ли не парила над асфальтом. Спутник ее ступал грузно, вразвалку, посреди двора он так резко остановился, что, казалось, с трудом устоял на ногах. Размахивая руками, он что-то отчаянно доказывал маленькой женщине. Дальше она пошла одна.

— Наш разговор.

— Да?

— Речь шла о встрече с тобой.

Свен Сундквист жестом показал на скамейку у нее за спиной:

— Мой начальник. Эверт Гренс.

Она не оглянулась.

— Облаву в туннелях устроили по его приказу?

— Да.

— Тогда пусть он уйдет.

Белый пасторский воротничок выглядывал из-под ее пальто. Своего рода удостоверение, доверие на расстоянии. Свен подумал, что этот воротничок выглядывает, пожалуй, не случайно, на самом деле она носит его как щит во мраке туннелей.

Крупный мужчина с длинной седой бородой, в шапке, похожей на детскую, так и стоял посреди двора, неотрывно глядя на скамейки. Сильвия кивнула в его сторону:

— Иначе разговора не будет.

Гренс поднялся с портфелем в руке, посмотрел на Свена:

— Я ухожу.

Бородатый мужчина в детской шапке сверлил его взглядом, даже шею вперед вытянул, нарочно, но не двигался с места, пока комиссар не скрылся за большим зданием. Сильвия опять кивнула, и он вразвалку подошел.

— Свен Сундквист. А это Миллер.

Сильвия взяла мужчину за руку и не отпускала, пока оба не устроились на скамейке, где только что сидел Свен. Бездомный, изгой. Свен смотрел на его руки, грязные, с заметными следами крысиных укусов, на лицо, покрытое сажей.

— У тебя пятнадцать минут. Я делаю это ради нее.

Говорил он четко, явно не под кайфом. Вроде бы диалект Западной Швеции. Свен Сундквист наклонился вперед, руки на коленях, хотел быть поближе, преодолеть дистанцию.

— Внизу живешь?

Мужчина по имени Миллер громко застонал, во взгляде та же злость, с какой он глядел в спину Эверта. Сильвия положила руку ему на плечо.

— Если он скажет «да», ты можешь арестовать его за незаконное проникновение, так? Но ведь у тебя другая цель?

Свен Сундквист повернулся к Миллеру:

— Не волнуйся. Незаконные проникновения теперь вообще не подлежат расследованию.

Уличный шум усиливался, автобусов стало больше, легковушки все чаще резко тормозили. Наступал морозный, но красивый зимний день, солнце уже пробивалось сквозь легкую дымку.

— Вчера ты упомянул Лиз Педерсен. — Сильвия смотрела на Свена. — Сказал, что она мертва. И я поняла, что выбора у меня нет, что придется связаться с Миллером. И я заметила, что моя реакция от тебя не укрылась. — Она повернулась к Миллеру, худенькая рука коснулась его грязной щеки. — Проблема в том, что я дала клятву молчать. Теперь я свободна от этого обязательства. И думаю, что смогу ответить на целый ряд твоих вопросов. Но начну не я.

Она не убирала руку со щеки Миллера, он искал слова, колебался, потом покачал головой:

— Мне начхать на незаконное проникновение. И на то, зажигал ли ты вчера костры. И на то, совершал ли ты какие-нибудь другие преступления… об этом тебе рассказывать незачем. Через тринадцать с половиной минут мы расстанемся. И всё. — Свен Сундквист демонстративно посмотрел на большие часы, показывая, что главное для него — соблюсти уговор.

Миллер беспокойно поправил шапку, задышал громче, быстрее.

— Дети… они не должны жить внизу. — Складки на шее, дряблые щеки, от возбуждения кровь бросилась в лицо. — Она там. Ребенок.

Свену хотелось придвинуться еще ближе, но он не пошевелился, изо всех сил скрывая волнение.

— Я вижу ее там, иногда мы разговариваем, и, кажется… она мне доверяет.

Сундквист не вполне понимал, о чем, собственно, толкует этот человек, но боялся спугнуть его, спровоцировать.

— Там не так много людей, на которых можно положиться. Наверно, мне надо бы… больше двух лет, черт побери, я не мог иначе. — Миллер помолчал, тяжело дыша, и продолжил: — Я должен был кому-нибудь рассказать.