Книга Под сенью короны - Ярослав Коваль

— Ты прав. — Супруг Аштии тяжело опустился на брошенное поверх крупной кочки седло. Выставил пострадавшую ногу. — Надо перекусить.

— Подайте мяса! Давай-ка я твою ногу посмотрю. Мой медик сейчас занят, но если надо — оторвётся, подойдёт.

— Ну посмотри… Что скажешь?

Стащить с Акшанты сапог, расшнуровать поножи и закатать штанину потребовало времени. Завершив, я в растерянности уставился на голую конечность.

— Что опыта мне явно не хватает. Эй, есть тут опытные в лекарском деле люди?

— Я есть, — подошёл Хидбар. Нагнулся и с минуту разглядывал место травмы. Потом осторожно ощупал его. — Я бы сказал, что тут перелом без смещения. Для уверенности могу потыкать иголками.

— Потыкай, — равнодушно ответил Раджеф.

— Обезболить?

— На твоё усмотрение.

— И раз так, то я сам вызову транспорт, не буду беспокоить врача.

— Зачем транспорт?

— Чтоб увести командира в тыл. В госпиталь.

— Это ещё почему? Из-за такой ерунды?

— Перелом — не ерунда, господин. Может быть смещение. Командиру нужно поберечься.

— Так закрепи, поставь мне лёгкие шины, этого будет достаточно. Я езжу в седле, а не стою в строю. Обойдусь без госпиталя. Хотя бы сегодня, когда нужно закончить начатое.

— Тогда я обезболю. Но если командир будет активно двигаться, нога может распухнуть, вне зависимости от того, поставлю я шины или нет.

— До вечера доживу. — И Раджеф принялся поедать мясо, наблюдая за тем, как Хидбар работает с его ногой. Потом самостоятельно натянул сапог.

А я подумал, что настоящий подвиг начинается не там, где жаждущий славы и восхищения вчерашний мальчишка кидается в атаку первым, а там, где люди равнодушно, обыденно совершают действия, которые обыватель сочтёт из ряда вон выходящим. И совершают потому, что считают это своим долгом и абсолютной нормой. Потому что организм не обманешь. Ликующий бросок на врага мигом может обернуться бегством, если так решит чувство самосохранения. А солдат, совершающий обыденные чудеса, так и будет их совершать. Это для него органично.

— Удачи, командир.

— Тебе так же, Серт. И говори мне «ты», мы теперь с тобой абсолютно равны чином. Кстати, не поздравил тебя с повышением. Поздравляю сейчас. Желаю успеха тебе и твоим солдатам.

— Благодарю. Смотри, поберегись.

— Ты прямо как моя жена говоришь. — Он усмехнулся, поднимаясь в седло. Махнул рукой — и увёл гвардию в сторону Ущелья.

А мы остались приводить всё в порядок и посчитывать свои потери. «Приводить в порядок» в первую очередь означало допрос пленных и выяснение важной информации — тела предстояло убирать отнюдь не нам. Пленники очень быстро начали говорить и сообщили, что других резервов у противника не было, даже не планировалось. Я велел сообщить об этом в Ставку, но не как срочную информацию.

Мой вестовой вернулся раньше, чем мы закончили погрузку раненых на транспортных ящеров. Вернулся с известием, что сражение в Ущелье выиграно армией его величества, и что мне и моим людям разрешено после завершения всех необходимых манипуляций отступить к городку под названием Сверкание и отдыхать до особых распоряжений.

Этот город был старинным, но как он начал со скромных размеров и скудной инфраструктуры, так и удовольствовался ими. Когда-то его амфитеатром окружали высоченные, в шапках ледников, горы, славные своим красивейшим розовым мрамором. За минувшие столетия мрамор был выбран подчистую, горные пики подкосили усилия каменотёсов, магические эксперименты и пара землетрясений, так что снег с вершин давно уже исчез.

И Сверкание своего названия больше не оправдывал — грязноватый, запущенный городишко, пара десятков роскошных зданий из того самого драгоценного розового мрамора лишь подчёркивали общее убожество. Вместо мрамора в горах теперь добывали никель и золото, но в таких малых количествах, что благоприятно сказаться на благосостоянии местных обывателей это не могло.

Крепостей в окрестностях тоже не имелось, лишь скудные по здешним меркам городские стены, возведённые для порядка. Отсутствие мощной обороны удержало город в стороне от гражданской войны. Горожане и солдаты, обеспечивавшие местную безопасность, сразу решили, что залупаться не стоит. Пришли мятежники? Да пожалуйста. Да здравствует истинный император Атейлер! Явились имперские войска? Великолепно! Да здравствует истинный император-демон!

Общая скудость жизни также не вдохновляла проходящие сквозь город войска на грабежи. Потому Сверкание сохранил в своих закромах почти весь положенный запас зерна — а его полагалось собирать с расчётом на три неурожайных года подряд. Так что теперь за счёт Сверкания выживали все окрестные посёлки и деревни, выглядящие куда привлекательнее с точки зрения возможности чем-нибудь поживиться и потому напрочь опустошённые.

В городе мы могли рассчитывать на приличный постой, если не быть слишком уж требовательными. А кто из нас требователен? Нам сойдёт любая каша, лишь бы поспать на постели, под крышей, может быть, даже помыться. Впрочем, мне скудость обстановки не грозила. Меня и моих ближайших помощников ждал особняк городского головы и самый любезный приём, а также подобострастие.

Хорошо быть крупной шишкой! Теперь бы не потерять это положение!

Правда, в отличие от солдат, я должен был и отдыхать, и работать. Мне следовало знать не только планы Ставки на моё подразделение, но и кое-какую общую информацию. Мой штаб обязан её обработать, а я — либо согласиться с их выводами, либо оспорить.

Впрочем, это оказалось не слишком утомительно. Пару раз Фахр, начальник оперативного отдела Генштаба, посылал за мной вершников, и мы за пару часов успевали обсудить все необходимые вопросы, а потом я летел обратно. Война ещё не была закончена, силы мятежников на исходе, но сколько ещё они смогут создавать Империи проблемы — едва ли кто-то знает наверняка.

Получив приказ выдвинуть свои отряды к Шеругину, я только тогда узнал, что предстоит сражение за этот город. Меня Аштия хотела видеть рядом с собой. Я подозревал, что это связано не только с моими служебными обязанностями. Ей ведь скоро рожать. Может, она боится, что не успеет встретиться с сестрой до того сокровенного момента? Ничего весёлого.

— Ты полагаешь, что госпожа Мирра Солор-Амержи всё ещё находится в Шеругине? — спросил я Аштию, когда снова встретился с нею, и от деловых вопросов мы перешли к бытовому трёпу.

— Уверена. В смысле, я получала информацию из Амержи — господа не прибывали туда. Хотя и сообщали о своём благополучии. Из Шеругина.

— Шеругин долгое время был в руках у мятежников. Уверена ли ты, что семья твоего младшего зятя в порядке?

— Я не верю, чтоб кто-либо из мятежников решился бы причинить вред Великому судье Империи. Ты ведь уже должен знать, что такое Великий судья.

Да, я это уже знал, хотя и не досконально. Мне не так давно стало понятно, что её младший зять, Амержи — не столько крупный представитель судебной власти, сколько конфессиональный[2]иерарх. Одним из самых влиятельных божеств имперского пантеона был Бог справедливости, который, впрочем, «отвечал» не только за справедливость как таковую, но и за понятия чести, долга, причём в самом широком его понимании. Вопросы сакральности высшей власти, а также любой власти вообще сюда тоже относились. В общем, в значимости такого божества нет ничего удивительного. Ведь Империя вся стоит на понятиях долга и власти.