Книга Жестокость и воля - Сергей Зверев

— По мужу? — механически повторил он. Она повернулась и звонко расхохоталась.

— Жалко, что вы не видите себя со стороны. У вас такой дурацкий вид.

— Да?

— Не расстраивайтесь. Так выглядели все мужчины после этого сообщения. Слово «муж» звучит для вас просто ошеломляюще. Или я не похожа на женщину, которая может выйти замуж?

— Похожи, — выдавил из себя Панфилов.

Она наклонилась к нему и, чуть понизив голос, доверительно сказала:

— Ладно, не буду вас шокировать. Мне самой надоели эти эксперименты. Я Старцева по бывшему мужу.

— Уф, — выдохнул Константин и тут же стал шарить руками по карманам пиджака.

— Что вы ищите?

— Закурить хочу. Такие повороты не для моих «Жигулей».

Он вытащил почти пустую пачку «Кэмела», достал из нее последнюю сигарету, закурил, чиркнув зажигалкой, а пачку смял и засунул себе в карман.

Татьяна, не скрывая любопытства, следила за ним.

— Что вы смотрите?

— Так, ничего. Где ваши «Жигули»?

— Вот, — он указал ей на свою машину. — Куда едем?

— Константин, вы спрашиваете совсем как таксист. Надеюсь, мне не придется платить за поездку?

— По двойному тарифу, — пошутил он, — за то, что вы меня так нагрели со своим бывшим мужем.

— Тогда вам не повезло, я не люблю переплачивать.

Он открыл дверцу, помог Татьяне сесть. Потом легко перемахнул через капот и спустя несколько мгновений уже сидел рядом с Татьяной.

— Давно я не видела таких цирковых трюков, — искренне удивилась она. — С тех пор, когда в последний раз была на представлении.

— Не хотел заставлять вас долго ждать, — объяснил он, вставляя ключ в замок зажигания.

— Но меня-то вы ждали почти полдня.

— Это не в счет. Мои проблемы никого не должны волновать.

Машина вырулила со стоянки и рванула по асфальтированной дорожке.

— Ой! — воскликнула она, когда Панфилов резко прибавил газу.

— Что?

— Не надо так быстро. Я боюсь. Он сбросил газ.

— Так куда поедем? Может, и вправду в забегаловку? Не смотрите на меня так страшно, я пошутил.

— Если бы я даже хотела, все равно ничего не получится.

— Почему?

— Мне надо забрать ребенка из детского сада. Он в группе продленного дня.

— У вас есть ребенок?

— Сын, ему шесть лет. Зовут Андреем.

— А ваш муж?..

— Муж объелся груш, — произнесла Татьяна избитую фразу.

— И давно вы?

— Развелась? Три года назад.

— А… где он сейчас?

— Не имею ни малейшего представления. Я с тех пор не виделась с ним.

— Он хотя бы звонит?

— Он не знает, где я теперь живу. После развода я переехала на новую квартиру.

— И где находится ваше новое жилище?

— В Митино. Знаете такой район?

— Слыхал.

— Тогда спешу предупредить: у нас там неподалеку птицефабрика и ароматы такие, что можно сразу сбежать.

— Меня ароматы не пугают, — сказал он и хотел добавить, что, мол, не такое нюхал, но промолчал.

— А вот нам порой очень неудобно жить. Иногда нельзя даже форточки открыть.

— Это хуже, — согласился он, — но тоже не смертельно.

— Какой-то вы очень бесстрашный, Константин, — сказала она, поглядывая на него с озорной улыбкой на устах. — Впервые встречаю такого мужчину.

— Я единственный в своем роде, — смело заявил Панфилов.

Увидев небольшую толкучку возле станции метро, Константин остановил машину.

— Посидите здесь, я мигом, — сказал он, выходя из «Жигулей». — Только никуда не уходите. Договорились?

— Обещаю.

Спустя несколько минут он вернулся, неся в руках раздувшийся полиэтиленовый пакет.

— Это для Андрюхи, — пояснил он, бросая пакет на заднее сиденье. — Просто я не знал про сына.

— Ах, он уже и Андрюха? А я, наверное, Танюха? — с некоторой долей скепсиса сказала она.

— Нет, — поправил Константин, — Танечка.

— Хорошо, Костик, — игриво заявила Старцева, принимая вызов.

— Вообще-то в школе все меня звали Костылем, — признался он и добавил: — И в армии тоже.

— Мне такое прозвище не нравится. Лучше я буду звать вас просто Костей.

— А еще лучше, если мы просто перейдем на «ты», — сказал Константин, трогая машину с места. — Когда ко мне обращаются на «вы», я чувствую себя… как бы это выразиться… неуютно.

— Хорошо, — согласилась она, не требуя дальнейших объяснений. — Кто же ты, упрямый и бесстрашный, единственный и неповторимый в своем роде Константин Панфилов?

— А ты как думаешь?

Она посмотрела на него испытующим взглядом, потом пожала плечами.

— Деньги-то у тебя есть, это точно. Но этим сейчас мало кого удивишь.

— Много богатых развелось?

— Попадаются, особенно в нашем центре.

— И все хотят познакомиться с тобой?

— Некоторые.

— Я буржуй недорезанный. Точно, — подтвердил он, услышав ее смех. — Еще я проклятый нэпман и кооператор хренов. Так у нас иногда говорят.

— У вас, это где?

— В Запрудном. Тебя это не пугает?

— Нет, — спокойно ответила она, — я сама не москвичка.

— У нас существовала присказка; москвичка — в попе спичка.

На сей раз шутка не прошла. Татьяна лишь сдержанно улыбнулась и пожала плечами. Некоторое время они молчали. Потом, ближе к Спасскому мосту, Константин спросил:

— Куда теперь?

— Направо, на Пятницкое шоссе.

— А там где?

— У нас все просто. Главная улица Митинская и переулки тоже Митинские. Я покажу.

Они свернули направо, несколько минут ехали прямо, потом Татьяна показала поворот налево. Они остановились возле детского сада, расположенного среди громадных зданий. Татьяна вручила цветы Константину и вышла из машины.

— Мы скоро вернемся.

Панфилов выглянул в открытое окно «Жигулей». На территории детского сада было тихо, не слышалось ни одного детского голоса. И немудрено — часы показывали начало восьмого.