Книга Самый лучший не рыцарь. - Ольга Станиславовна Назарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где же справедливо? – возмущённо воскликнула Ася, не в силах притормозить и внять разумным доводам. В голове билось только осознание того, что оплаченное родителями дорогущее платье наденет она один раз, фату тоже, да и вся свадьба… она пройдёт, оставшись только на фотографиях и видео съёмке, которая, кстати, тоже была спонсирована родителями. У неё всё пройдёт, а вот у Марины будет земля!
– Знаешь, что? Нельзя иметь всё. У тебя был выбор, и ты его сделала. Кстати, он есть не у всех.
– Да плевать мне на всех! – затопала ногами Ася.
– Плевки в пространство всегда возвращаются втройне! Пространство – штука такая… щедрая! – невесело сообщил младшей дочке отец. – Так что возьми себя в руки и не позорься.
Нет, она, конечно, попыталась ещё… Позвонила бабушке и деду, пожаловалась на родителей и на коварную сестру.
– Ася, ты чего? У тебя же наша дача! Тебе мало? Зачем тебе земля в Подмосковье? – взволновалась бабушка, решившая, что сын каким-то хитрым образом старается переманить младшую дочь назад. – Да что там хорошего-то в том Подмосковье?
Жених тоже Асе поддержку не оказал – он исполнительно поливал помидоры, оставленные на его попечение, был занят и вообще не понял суть трагедии.
– Асёныш, так нам же деньгами дали! На обе поездки и на свадьбу. Чего ты злишься?
Да если бы она знала, чего… почему на душе так погано, словно плеснули что-то испорченное, разъедающее эту самую душу как кислотой, превращающую её в вязкое чёрное месиво. Почему уже даже не утешало то, что по сравнению с её грядущим праздником свадьба сестры кажется просто рядовым семейным сборищем. Почему так?
– Зависть нельзя холить и лелеять, кормить и ублажать… – негромко прозвучал ответ. – Иначе она вырастет и отравит тебе всё, что ты имеешь, всё, что тебя окружает. Марине не надо с кем-то себя сравнивать, её не радует то, что у неё что-то лучше, чем у других. Ей просто до этого нет никакого дела. У неё свои бои и сражения… А ты всё время проигрываешь. Нет, не ей – себе.
Ася гневно сверкнула глазами на бабушку Варю и рванула в комнату, решив вообще оттуда не выходить.
По обычной подмосковной дороге ехала совершенно обычная машина. Не было на ней ни лент, ни колец, ни цветов, закреплённых на капоте, ничего не подсказывало попутчикам, кто в ней едет.
А жаль… нечасто встретишь на дороге счастье. Причём не простое, а взаимное!
Иван очень старался смотреть на дорогу, а не на жену.
В ЗАГСе было полным-полно красавиц, шуршащих юбками со шлейфами, сияющих стразами, бриллиантами, макияжем и улыбками, но никто не мог бы сравниться с его Мариной. Остальные воспринимались просто каким-то сплошным фоном, декорацией для его жены.
– Жены… просто не верится! Моя жена! Так, смотри ты на дорогу! – рассердился он на себя, чуть не пропустив поворот.
– Надо было согласиться на предложение Игорька отвезти нас. Хотя нет… так лучше. Пусть это будет только наша дорога – её начало!
Марине было проще и приятнее – она-то была избавлена от созерцания дорожной обстановки и могла смотреть на жениха… нет, уже на мужа.
– Невероятно просто. Я всё-таки замужем! – и оставались позади слёзы, горькая и такая болезненная память, её поездки в лес, когда она оставляла машину на обочине и заходила поглубже, чтобы без помех выплакаться там, никого не пугая криком. Оставался позади холод бесконечных поездок по всей стране, груды, просто горы, эвересты работы, которыми она себя загоняла, чтобы не думать, не вспоминать, не спрашивать за что?
– Не спрашивай за что, спроси зачем… – всплыла в памяти слышанная где-то фраза.
– Может, для этой встречи с Ваней? Почему всё так, а не иначе? Понять бы… Хотя, нет… Не можем мы этого понять, не уместится в рассудке всё это полотно, которое вышивается нашими жизнями, жизнями всех людей. Можно только жить с тем, что у нас есть. Принимать то, что даётся. Радоваться этому. Какое счастье, что у меня теперь есть такая радость!
Иван привык ездить один. Настолько привык, что терпеть не мог, когда в машине были посторонние. Потом, когда в его жизни появилась Марина, он не сразу сообразил, что она-то как раз посторонней не воспринимается. Даже в тот раз, когда он приволок в свою драгоценную машину Марину, замершую у края тротуара в шоковом состоянии, она не казалась чем-то чуждым, чем-то от чего непременно надо поскорее избавиться.
– И как я сразу-то это не заметил? – он только сейчас это сообразил и улыбнулся, когда обнаружил Маринину руку на своей, лежащей на рычаге переключения передач. – Да ещё думал, что она типа матушки…
Мысль о матери напомнила ему о важном:
– Марин, я хотел тебя поблагодарить! Я думал, мама тебя при встрече смутит, а ты её даже обняла!
– Знаешь, я вдруг поняла, что ей благодарна. Нет, злюсь, конечно… как она могла так с тобой обращаться! – Марина сверкнула глазами, – Но и благодарна ей за тебя. Я вот по своим бабушке и деду вижу… они у меня своеобразные, конечно, но, если бы не они, я бы была другой. Не факт, что лучше.
– Да ладно… – проворчал Иван, который как раз был безусловно зол на её бабку и деда, которые даже не сочли нужным прервать свой драгоценный ежегодный отдых на курорте и приехать на свадьбу старшей внучки.
– Нет, серьёзно! – Марина погладила его руку, – Не злись – я уже вижу это. У тебя сразу глаза темнеют.
– Да как в такой атмосфере можно злиться? Я просто не могу понять, что полезного они тебе дали.
– Часть себя – хочу я того или нет, но во мне приличное количество их крови, их черт… а потом, когда я видела их отношение, я ещё когда была маленькая решила для себя, что сама никогда и ни за что не буду так поступать со своими детьми. Вне зависимости, на кого они будут похожи, в чью породу пойдут и будут ли хоть чем-то напоминать меня саму.
– Ничего себе размышления для ребёнка, – проворчал Иван.
– Невредные, как оказалось, – улыбнулась Марина. – Вот и твоя мама… Хочешь – не хочешь, ты – её сын. Сколько ни будешь упираться, отказываться от этого, отрицать сколько влезет, но её черты в тебе есть. С ними можно или примириться, с собой примириться, и использовать их для своей пользы, или не принимать и её, и половину себя в придачу.
