Книга Голодная степь: Голод, насилие и создание Советского Казахстана - Сара Камерон

крах, поскольку местные жители изгоняли откочевщиков силой. Казахские чиновники республиканского уровня продолжали обвинять соседние регионы то в игнорировании беженцев-казахов, то в пользовании их рабочей силой и скотом.

Затратные государственные меры по перемещению беженцев растянулись на бóльшую часть 1930-х годов, надолго пережив сам голод. В 1935 году в Узбекистане продолжали жить тысячи обездоленных беженцев-казахов, занимавших самое маргинальное положение в обществе. Они жили под открытым небом и переходили из одного колхоза в другой в поисках пропитания, подвергаясь нападкам со стороны местного населения, которое называло их «людоедами» или «немусульманами». Некоторые беженцы-казахи, способные к работе, устроились на заводы и в колхозы, и казахские чиновники гневно обвиняли узбекское правительство в том, что оно отказывается возвращать в Казахстан лучших работников (ударников) из числа беженцев867. Но даже когда Казахстану и его соседям удавалось достичь согласия по поводу процедуры возвращения беженцев, осуществляемые с этой целью мероприятия нередко приводили лишь к дальнейшему увеличению смертности. В конце 1933 года власти Кара-Калпакии собрали группу беженцев-казахов, чтобы отправить их в Казахстан через Аральское море – на пароме. Многие беженцы так долго ждали его прибытия, что умерли от голода; другие, поняв, что паром может так и не прийти, отправились домой пешком через пустыню. Когда же судно наконец прибыло и казахи погрузились на борт, многих ждала смерть, потому что еды и воды на пароме оказалось недостаточно868.

Последний этап казахского голода характеризовался общественным кризисом – появлением более миллиона голодающих беженцев-казахов, перемещавшихся как по республике, так и за ее пределами, – а также полным коллапсом экономики Казахстана. На этом этапе причины голода и средства борьбы с голодом переплелись друг с другом. Москва ответила на кризис беженцев новыми репрессивными мерами, еще более усугубившими бедственное положение голодающих. В то же время союзный центр не принял никаких мер, чтобы остановить сокращение поголовья скота, и с 1931 по 1933 год численность стад продолжала падать. Более четверти населения Казахстана умерло за время голода, и рабочих рук стало недоставать. Зéмли Голодной степи опустели и колхозы закрылись, потому что некому было работать. Союзному центру мнилось, что оседание кочевников на землю и коллективизация позволят увеличить производительность животноводства. Но вместо этого правительственные меры привели к тотальному экономическому коллапсу Казахстана.

Лишь в 1934 году московское руководство сумело переломить эту тенденцию. В своем новом обличье программа оседания на землю стала средством преодоления экономического кризиса в республике и обозначила масштабную перегруппировку населения Казахстана. Теперь казахи были коллективизированы, пусть даже большинство из них жило в колхозах самой простой разновидности, ТОЗах, а не в огромных совхозах, как некогда планировало союзное руководство. Кризис беженцев способствовал закреплению дискурса национальности на местном уровне, и казахи начали думать о «Казахстане» как о территории. Однако долгое и мучительное выздоровление казахов от ран, нанесенных им голодом, лишь началось. Этот процесс будет рассмотрен в заключении и эпилоге.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Последующие несколько лет явились для Казахстана временем долгого и мучительного восстановления. Многие из выживших описывали травматические ощущения: Ибрагим Хисамутдинов, переживший голод в детстве, видел умирающих на улицах казахов, когда шел в школу. Более пятидесяти лет спустя он вспоминал: «В ушах до сих пор слышится отчаянный вопль погибающих и взывающих о помощи людей»869. Другие, когда окончился голод, начали отчаянные поиски членов семьи, потерянных в годы бедствия. Сэден Малимулы, с которым мы встретились в главе 6, оказался в детском доме после смерти своих родителей. Через несколько лет его старший брат, попавший во время голода в заключение, вышел на волю. В 1937 году, спустя четыре года после окончания голода, братья наконец нашли друг друга, и старший забрал младшего из детдома870. Другим повезло меньше: на глазах Давитбека Нуртазина (Дәвитбек Нұртазин), впоследствии мужа мемуаристки Нурзии Кажибаевой, умерли от голода все его родные, а сам он вырос в детдоме871. Подобная судьба выпала на долю многих молодых казахов – после голода население детских домов многократно увеличилось. В большинстве детдомов говорили в первую очередь по-русски, что сыграло важнейшую роль в жизни казахских детей, которые выросли в детдомах.

Проект советской модернизации смог достичь далеко не всех своих целей. Коллективизация привела к экономической и гуманитарной катастрофе во всех уголках Советского Союза, но нигде ее последствия не были столь разрушительны, как в Казахстане. Из-за голода республика потеряла около полутора миллионов человек – четверть своего населения – и ее заводы и колхозы столкнулись с серьезной нехваткой рабочей силы. Казахстан, прежде игравший роль главной базы скотоводства в Советском Союзе, потерял за время голода 90% своих стад872. Поголовье овец и крупного рогатого скота достигло докризисного уровня лишь в 1960-е годы873, а численность верблюдов так и не восстановилась. В 1933 году, после того как объявили о завершении первой пятилетки, в республике не было самых базовых объектов инфраструктуры: отсутствовала прямая телеграфная связь между Москвой и Алма-Атой, как и между Алма-Атой и многими областными центрами874. В самой Алма-Ате не было электричества и приходилось пользоваться керосиновыми лампами875. Но некоторых целей правительство вполне достигло. Кочевое скотоводство перестало существовать как экономическая система. Коллективизация многократно повысила уровень интеграции казахов в партийно-государственные учреждения. Стержневым элементом казахской идентичности стала национальность. Однако то, как проходила трансформация Казахстана в эти годы, должно заставить нас посмотреть другими глазами на тот самый «скачок» в государственном развитии Советского Союза и наращивании его мобилизационного потенциала, благодаря которому еще недавно в основном аграрная страна превратилась в державу, победившую нацистскую Германию, и начала соперничать с Соединенными Штатами за власть над миром876. Скачок этот был очень неровным, и в Казахстане многое выглядело иначе, чем в некоторых западных частях СССР.

Показателем проблем, с которыми советская власть столкнулась в попытках трансформировать засушливую казахскую степь, стало то, что в октябре 1932 года ведущие московские руководители задались вопросом, не являются ли сезонные миграции наилучшим способом выпаса казахских стад. Эти мысли решительно шли вразрез с прежним подходом, предполагавшим создание громадных и неподвижных совхозов. В письме к Сталину Рыскулов выражал сомнение, правильно ли было сосредотачиваться на поиске корма для находящегося в стойле скота, когда республика располагает «огромными естественными пастбищными богатствами» для пропитания животных. Если бы партия обратила внимание на «климатические и природные особенности в Казахстане», говорил Рыскулов, эти пастбища позволили бы увеличить количество скота в республике. Он приводил в пример сезонные изменения на юге Казахстана: в зимние месяцы скот прекрасно чувствует себя в низинах, но летом эти же самые пастбища становятся непереносимо жаркими. Трава, которой питаются животные,