Книга Роковая связь - Алессандра Р. Торре

они двинулись в гостиную, — такой говор звучит очаровательно только тогда, когда я говорю.

— Вовсе нет.

Кевин устроился в мягком кресле у окна, а Нора примостилась на подлокотнике дивана, нетерпеливо скрестив руки на груди. Она вскинула брови, как только Фара опустилась на диванную подушку рядом.

— Ну что?

— Мы постараемся не медлить, мисс Кемп, — легко отозвался Кевин. Умение напарника ладить с кретинами действительно вызывало восхищение. — На самом деле нужна Ваша помощь, чтобы разобраться: кого мы только что забрали в участок. Теперь мы знаем, что Вы состояли в близких отношениях с обоими братьями. — Он сделал паузу. — Согласитесь ли с тем, что знали их лучше, чем кто-либо другой?

Она раздраженно хмыкнула.

— Да, соглашусь. Однако это никак не отвечает на вопрос. Вы хотите понять, Хью это или Трент. А я не знаю. Лишь знаю, какой желаю услышать ответ, хотя теперь это не имеет значение, не так ли?

— Нет, хотя вынужден сказать, что мне любопытно. — Кевин улыбнулся. Трудно было не очароваться его улыбкой, когда он вкладывал в нее душу.

Нора никак не отреагировала, и Фара немного сникла.

— Я желаю, чтобы Хью был жив, — сказала она, — и чтоб Трент был виновен в убийствах. — Она взглянула на обручальное кольцо на пальце, потом снова на детективов. — Так что видите? Желать и хотеть бессмысленно.

— То есть хотите сказать, что Хью виновен в убийствах?

— Ничего не хочу сказать, ибо я ничего не знала. Даже не подозревала. И разве мое мнение, — она посмотрела на адвоката, — не является показанием с чужих слов?

— Детектив, задайте, пожалуйста, конкретный вопрос, на который мисс Кемп могла бы характерно ответить, — сказал Джефф.

— Хорошо. — Фара встретилась взглядом с Норой. — По возможности и с пониманием того, что мы спрашиваем лишь Ваше честное мнение: как думаете, кто этот мужчина, которого мы только что арестовали?

Актриса вздохнула.

— Думаю, это Трент, но точно не знаю.

— Понятно. — Наконец-то что-то прояснялось, хотя Фара не была уверена, что именно. Она верила и понимала разочарование Норы; приятно было узнать, что не только детективша одна запуталась. — Он признался в том, кто он?

— Господи! — она вскинула руки. — Мы профессиональные лжецы. Что из этого вам не понятно? Мы стоим перед камерой и лжем. Притворяемся. Трент — лучший в мире в игре, а Хью — на втором месте. У меня нет магической способности видеть подобное насквозь. Неважно, что этот мужчина сказал мне, но если вам так любопытно: он четыре дня изображал из себя Хью, потом намекнул, что он Трент. И оба раза я ему поверила, так что… — она прикусила нижнюю губу, и Фара, заметив трещинку в фасаде, вдруг поняла, что Нора Кемп находится на грани срыва.

Желчь в голосе была не следствием сучества, а беспомощности. И злилась Нора не на них, а на себя. Актриса не понимала разницы между мужчиной, которого любила, и мужчиной, за которого собиралась выйти замуж, да и Фара ни на секунду не поверила, что та хотела, чтобы Хью был жив. Она готова была поспорить на работу, что Нора безнадежно влюблена в Трента и мысленно мечется между скорбью по нему и возможной радостью ввиду его внезапного воскрешения.

Нора сглотнула.

— Вы ведь ни разу не видели их вместе? — в голосе послышалась хрипотца, и она откашлялась, чтобы унять эмоции.

— Нет. Вживую не видели, — ответила Фара. Кевин хмыкнул в знак согласия.

Она встала и подошла к окну рядом с Кевином, глядя на главный вход, и крепко обхватила себя руками, как бы сдерживая эмоции.

— Дело не только во внешности. Их говор идентичен. Поцелуи. Их… анатомия. — Она сглотнула. — Понимаю, вы, должно быть, думаете обо мне нелестно, однако моя жизнь напоминала зеркальный дом, где сердце не ведало, чему верить и в кого влюбляться. И близнецы смирились с этим. Связь с другим, в которой я изменяла Хью, не являлась чем-то из ряда вон выходящей, запретной. Они делились всем, всей жизнью. Хорошим и плохим. Я была просто еще одной… — Фара наблюдала за тем, как Нора поджала губы, сжала руки в кулаки, выпрямилась во весь рост, что походило на физическое сдерживание эмоций. — Еще одной дележкой.

Это прозвучало и ужасно, и чудесно, быть предназначенной двум мужчинам. Чудесно, учитывая какие они на публике. Ужасно, c учетом того, что один из них — а может, и оба — был серийным убийцей. Мог ли мужчина, убивший с десяток женщин, быть способным на любовь? Мог ли он быть любимым? Фара не могла представить, как можно влюбиться в такого человека и не понять, что в нем что-то сломано.

Нора обернулась к ним и вздохнула.

— Честно говоря, у меня голова раскалывается. — Она достала из переднего кармана джинсов тюбик бледно-розового блеска и быстро провела им по губам. — Есть ли еще какие-то вопросы?

До чего же забавно: она думала, что все закончилось. Хоть им и нужно было закругляться, доставить Трента в участок и оформить дело… для Норы это было лишь началом. Ей предстояло стать главным свидетелем, который поможет раскрыть события последних шести лет. Придется снять с себя подозрения в соучастии и — вновь и вновь — убеждать мир в том, что она ничего не знала о преступлениях. Сделка о неприкосновенности была заключена с Трентом, а не с ней, и Фара не собиралась доверять этой женщине, пока та не докажет невиновность.

— Можете как-то отличить мужчин друг от друга? Хоть как-то? — вопросил Кевин.

— Почему бы просто не заглянуть в их медицинские карты? У Хью наверняка под кожей паноптикум.

Кевин и Фара переглянулись.

— В каком смысле? — спросила Фара.

— Их мать, Мама Бэт? — она выговорила это имя так, словно оно являло собой яд. — Любила ломать ему кости, словно по наказу. В половине сцен «Фермерской истории» Трент играл обе роли, поскольку Хью постоянно находился в медпункте. Да они построили в особняке медпункт в силу его постоянных медицинских нужд.

Очередная зацепка подтвердилась. Сгоревшее помещение. Медицинские принадлежности.

— У тела, находящийся в морге, сломаны кости, — сказал Кевин, — но они соответствуют медицинской карте Трента, а не Хью.

На ее губах заиграла улыбка.

— Вы мыслите не так, как Мама Бэт. Когда травмы были слишком серьезными, когда ей нужен был врач для рецепта или рентгена, она не могла обдурить специалиста, показав ребенка, который вечно попадает в неприятности или постоянно болеет. В этом не было смысла. Это вызвало бы тревогу. Поэтому она меняла их имена местами. Взять «Трента», — она сделала воздушные кавычки, — к врачу из-за сломанной ключицы и