Книга О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта - Клиа Кофф

или административную помощь, но в любом случае это было бы полезно. По ее словам, самым важным аспектом их системы работы является то, что работники ТПО становятся частью нашей команды. Барретт была очень позитивной (но не восторженной) и независимой, и я подумала, что, скорее всего, увижу ее через три недели абсолютно разочарованной, поскольку большинство людей, с которыми она может связаться в МТБЮ, вряд ли способны разделить ее позицию «Давайте помогать друг другу». Некоторые из ее коллег представились: Амор был полевым координатором, а Бенни в прошлом году работал с «Врачами за права человека», собирая показания перемещенных косовских албанцев, бежавших в Албанию. Затем Барретт попросила Хосе Пабло представить свою команду. Он сделал это немного в стиле Билла, пробормотав наши имена, но ни словом не обмолвившись о том, чем мы занимаемся. Впрочем, Барретт это не смутило, и она решительно пригласила нас выпить по чашке кофе и познакомиться поближе в неформальной обстановке.

Мы с Бенни, Амором и Луиджи (последний изучал культурную антропологию) обсуждали важный вопрос: что делать, когда семьи хотят увидеть останки? Они заметили, что разные люди реагируют по-разному, поэтому ТПО пытается в каждом конкретном случае определить, что способен перенести тот или иной человек. Мы также поговорили, как судмедэксперт может понять, что его эмоции начинают влиять на работу. Когда я рассказывала о племяннице священника из Кибуе, о своем желании сделать что-то большее для нее, на мои глаза навернулись слезы. Я подумала: как я буду справляться с собой, если мы начнем откапывать семейные захоронения, что, по словам Хосе Пабло, весьма вероятно.

Чуть погодя мы получили самые подробные инструкции, которые я когда-либо видела: как определять мины и избегать их. Тут была своя специфика, и нам показали слайды со знаками, которые чаще всего используются в Косово для предупреждения людей о минах: бутылки на ветках, груды камней, срубленные и скрещенные ветки, тропы, расходящиеся в разные стороны, коровьи черепа, подвешенные между деревьями. После слайд-шоу для нас провели полевое занятие по программе ООН по информированию о минной опасности, где показали образцы мин, обнаруженных за последнее время. Затем нас отвели на заброшенный двор между двух зданий, где стоял кузов военного джипа, и попросили найти двадцать пять признаков мин и боеприпасов. Мы упустили большинство из них – не только растяжку, на которую наступили, но и звездообразные взрыватели на противопехотных минах, притаившихся в невысокой траве. Военный, проводивший инструктаж, ткнул телескопической указкой в точку на земле, но я так ничего и не смогла разглядеть, пока он не отодвинул в сторону несколько травинок, показав на спрятавшийся там маленький детонатор. Я редко видела, чтобы такой маленький объект выглядел столь угрожающе. Когда мы вернулись в Призрен, я заметила, что на заброшенном доме, мимо которого ходила несколько раз, нарисованы знаки, о которых нам только что рассказали: зеленая перевернутая буква V, нанесенная аэрозольной краской около входной двери.

Последним из запланированных мероприятий перед началом работ было выступление Джеймса Миллса, специалиста МТБЮ по вопросам социального благополучия. Это была моя первая миссия, где МТБЮ пригласил специалиста такого рода. Мне было очень интересно послушать его и увидеть реакцию других. Имонн сказал о Джеймсе так:

– Я думаю, все, что говорит этот человек, имеет первостепенное значение, поэтому я прошу вас, даже если вы думаете, что вам это не нужно, держите свое мнение при себе, чтобы те, кто хочет его услышать, смогли это сделать.

Джеймс начал с рассказа о различных физиологических аспектах стресса: повышенном кровяном давлении, мышечных спазмах и т. п. Он описал «стресс, обусловленный чрезвычайной ситуацией» и реакцию «бей или беги». Естественно, я вспомнила о ночи со стрельбой на озере в Руанде: тремор в руках, длившийся несколько часов, потеря аппетита, прижатая к сердцу рука, обострившийся слух. Я также вспомнила чувство облегчения – невероятного облегчения – когда смогла наконец покинуть то место.

Мои воспоминания явно коррелировали с тем, о чем говорил Джеймс: о разнице между кратковременным и длительным стрессом, об адаптации, которая работает какое-то время, пока не заканчивается истощением. Он привел в пример местных косоваров, работавших переводчиками для ООН в Митровице (север Косово). Одна женщина не могла смотреть на мужчину, после того как увидела, как его избивали; другую мучали кошмарные сны о ночи, когда она услышала через стену крики – там избивали людей. Работники офиса Трибунала в Гааге, занимавшиеся сортировкой фотографий и интервью, страдали от посттравматического синдрома. Джеймс выразил надежду, что отпуск позволит им восстановиться и продолжить свою работу.

Джеймс также рассказал, что консультировал «высокопоставленного штатного сотрудника ООН, пожелавшего остаться неназванным», работавшего в Руанде. Этот мужчина принял младенца из рук местной женщины, сказавшей, что это ее последний выживший ребенок. «Пожалуйста, заберите моего ребенка, – умоляла она, – я не могу больше видеть, как умирают мои дети». И в этот самый момент младенец умер. С тех пор человека мучило чувство вины и бессилия, а также преследовали приступы плача и ночные кошмары. Джеймс организовал для него психологический дебрифинг, после чего тот взял шестимесячный отпуск и улетел в Нью-Йорк. Думаю, этот человек все еще восстанавливается.

Я слышала о психологическом дебрифинге, но так и не поняла, что именно он собой представляет. Джеймс определил психологический дебрифинг как психологический, образовательный и когнитивный процесс, цель которого не заставить вас забыть какие-то неприятные события, но найти им такое место, чтобы они не мешали двигаться дальше. Нашей команде пообещали, что перед тем как мы покинем эту миссию, Джеймс проведет с каждым «дебрифинг по передислокации», чтобы подготовить к обычной жизни. (Увы, со мной так никто и не провел дебрифиниг. А я очень этого ждала.)

Джеймс призывал нас следить за своим состоянием – физическим и ментальным. Также он напомнил нам, что поддержка со стороны коллег имеет огромное значение: надо со вниманием относиться к тем, кто нас окружает. И если ты видишь, что коллега на грани истощения, помоги ему – поговори с ним, поддержи. Я думала, что поддерживать физическое здоровье не составит проблем – буду ежедневно прогуливаться у реки в Призрене, а вот насчет ментального… Ну-у-у, надеюсь, я справлюсь. Мне понравилась уважительная реакция моих коллег на Джеймса. С большинством из них я едва была знакома и почти не разговаривала, но начала присматриваться: с кем из них я могла подружиться, кроме Жюстин?

Мой энтузиазм немного поутих после того, как Джеймс спросил, есть ли у нас комментарии или вопросы. Один человек, американец, поднял руку, и Джеймс дал ему слово. Тот, выдержав непонятную паузу, сказал: – Как здесь пользоваться