Книга Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание - Наталья Николаевна Александрова

Онегина.

Безобразный скандал в ресторане остался позади, как будто его и не было. Как будто я оказалась в театре. В театре одного зрителя. И этот единственный зритель — я.

В довершение сходства по пустынной улице торопливо шел одинокий прохожий, казалось, сейчас он остановится и запоет: «Куда, куда, куда вы удалились…»

Правда, в отличие от театра, здесь было холодно. Очень холодно. На улице мороз, а я сегодня оделась явно не по сезону. Рома велел явиться в ресторан поприличнее — дескать, не забегаловка какая-нибудь, все там по высшему разряду, никаких джинсов и свитеров. Так что я выбрала платье, хорошо хоть с рукавами, но материал тонкий. Роскошной шубы в пол у меня нету, не заработала, да и зачем она нужна? Есть коротенький полушубочек из искусственного меха. На ногах ботиночки на каблуках, колготки тонкие… Пришлось надеть пальто. Оно длинное, но демисезонное, в такой мороз не греет. И перчаток не взяла — зачем, думаю? На такси туда, на такси домой… вот так вот.

Я подняла воротник пальто, сунула руки в карманы и огляделась.

Три минуты давно прошли, но серого «Рено» не было, как не было никакой другой машины. Одинокий прохожий скрылся за углом, и я осталась одна. Казалось, город вымер. Даже музыки из ресторана не было слышно.

Я снова достала телефон, набрала номер вызова такси.

Механический голос повторил, как и в прошлый раз:

«Через три минуты за вами приедет серый «Рено» номер…»

Да что они, издеваются?

Я была слишком легко одета для долгого ожидания на морозе. Ну да, я одевалась для вечера в ресторане, а не для зимней прогулки…

Вернуться обратно, в тепло?

Нет, ни за что! Снова увидеть Ромку, его наглую, самодовольную физиономию… он примет мое возвращение за признание безоговорочной капитуляции!

Снег усилился, теперь он падал так густо, что в нескольких метрах ничего не было видно. Через несколько минут я превращусь в снеговика, точнее — в снежную бабу…

Холод проник под пальто, пробежал по спине ледяными пальцами… зубы застучали… а я-то думала, что это художественный прием, преувеличение! Еще немного — и я просто примерзну к месту, не в силах пошевелиться!

И тут наконец из-за белого занавеса метели, сияя фарами, вынырнула серая машина. Продолжая театральные ассоциации — как волшебная карета Золушки…

Я бросилась к ней, распахнула дверцу…

— Елена? — спросил водитель.

— Елена, Елена! — Я не люблю свое полное имя, но сейчас готова была согласиться на что угодно.

Я плюхнулась на заднее сиденье, захлопнула дверцу и облегченно вздохнула — в машине было тепло. Хотя и пахло неприятной отдушкой, какой-то парфюмерной сладкой смесью с хвойной нотой, но мне уже было все равно. Все части тела потихоньку оттаивали, ноги как будто покалывало иголками. Ничего, раз чувствую — значит, не отморозила…

Я прикрыла глаза и против воли стала вспоминать прошедший вечер…

«С меня хватит! — прежде всего подумала я. — Вот теперь с меня точно хватит! Лопнуло мое терпение!»

Ну, сами посудите, как такое можно терпеть? Рома совершенно обнаглел, причем если раньше он позволял себе хамство только дома, когда мы были одни, так сказать, не при свидетелях, то сегодня устроил грандиозный скандал при всем честном народе, и главное, с чего? Да просто так, на пустом месте!

Нельзя сказать, что для меня это было полной неожиданностью. Потому что в последнее время Рома стал просто невозможен. И я уже несколько раз подумывала о том, чтобы с ним расстаться. Но все медлила, и тому были причины.

Только не подумайте, что я страстно люблю Рому и боюсь его потерять. Вот уж чего нет — того нет. Впрочем, когда мы с ним познакомились, Рома мне даже понравился. Такой смешной, лохматый, толстый, как медвежонок Винни-Пух.

Одевался он зимой и летом в клетчатые шерстяные рубашки, которые даже новые мигом принимали поношенный вид. Вообще-то Рома — неряха, каких мало, он вечно ест гамбургеры, когда сидит за компьютером, и вытирает жирные пальцы о рубашку. При этом голос у Ромы мягкий, речь правильная, без мата и разных междометий, которые некоторые вставляют всегда не к месту, и смех приятный.

А что вы думаете? То, как смеется человек, очень четко его характеризует. Вот смотришь иногда: вроде бы и всем хорош парень — симпатичный, веселый, — а как засмеется — ой, будто лошадь ржет. Некоторые хихикают противно, у некоторых глаза как щелочки становятся…

Так вот, у Ромы ничего этого не было, обычный смех. И еще Рома был не дурак, то есть мог поддерживать разговор, а иногда с ним было даже интересно разговаривать.

Короче, Рома мне понравился. И я ему тоже, потому что он не стал стесняться и сказал мне об этом прямо буквально во вторую нашу встречу. То есть пригласил к себе домой и предложил остаться. Не на одну ночь, а на неопределенно долгий срок.

Я, конечно, удивилась, но не стала сразу отказываться, а решила провести разведку на местности, чтобы понять, в чем тут подвох. Потому что, скажу честно, я — девушка серьезная и неглупая, и не то чтобы некрасивая, но самая обычная. Все у меня на месте, никаких особых недостатков в лице и фигуре не имею, но к своей внешности отношусь не то чтобы критически, но без лишнего фанатизма. Или пиетета, как говорит моя мама.

Она всю жизнь проработала учителем русского языка и литературы, причем в одной и той же школе, отсюда и всевозможные старорежимные словечки и выражения, которые мама упорно вставляет в свою речь.

Она считает, что так можно спасти наш Великий и Могучий язык от умирания. И что нужно сеять разумное, доброе, вечное. И поскольку до восемнадцати лет мы с ней жили вместе, то и у меня изредка проскальзывает такое, что некоторые мои ровесники недоуменно поднимают брови — ты вообще о чем?

Так вот, скажу сразу, что Рома так никогда не делал, он кое в чем разбирался. А возможно, просто меня не слушал…

Но на мое решение поселиться с ним в одной квартире (как мама бы сказала, «соединить с ним свою жизнь, хотя бы на какое-то время») повлияло не это.

У Ромы была своя собственная квартира. Забыла сказать, что я — из провинции. Родилась в далеком городе за Уральскими горами, там и прожила до окончания школы. И хоть город у нас большой, есть в нем и свой университет, но я захотела учиться в Петербурге. Мама была не очень довольна, поначалу меня отговаривала, но