Книга Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павла (Груздева) - Наталья Анатольевна Черных

но слезы прерывают его чтение… плачут и все присутствующие.

Каясь перед умершим владыкой, ярославское духовенство устами одного из своих пастырей — протоиерея Николая Дороватовского (позднее он тоже был репрессирован) — признается в том, что «много греховных пятен смущают нашу совесть», но особенно два из них:

— Это было во время объявления так называемых свобод. Когда авторитеты стали пререкаемы, стало пререкаемо между нами и имя почившего архипастыря. В его лице мы хотели поколебать тот столп, на котором покоилась ярославская церковь. Но волны «свобод» всколыхнули только нашу собственную грязь. Брызги ее нас же и запачкали, а он — пререкаемый — остался чистым. <…>

Второе пятно, и это уже большее, потому что касалось не личности, а дела, нам порученного. Когда взяли от нас нашего истинного пастыреначальника Святейшего Патриарха Тихона, и к нам пришли «новые вожди», и мы, к великому стыду, за ними на некоторое время пошли и их послушали. Что должен был пережить в то время покойный наш Архипастырь, когда мы оказались в его отсутствие «рабами лукавыми»…

При отпевании митрополита Агафангела Преосвященный Варлаам сумел сказать главное, что тревожило сердца многих: «Сотни тысяч людей стали испытывать нынче религиозное смущение и соблазн, которые из всех душевных мук принадлежат к наиболее тяжким и опасным, так как человек теряет почву под ногами…» Ушедшего митрополита владыка Варлаам называет «великим святителем» и восхищается его мужеством. «Не раз колесо церковной жизни вовлекало его в самый водоворот церковной смуты и будь кто-либо другой на его месте, менее стойкий и смиренный, Ярославль, несомненно, сделался бы центром всяких церковных волнений и расколов. Между тем при всем иной раз несогласии нашего Святителя с тем или другим шагом Правящей церковной власти, мир церковный отнюдь не нарушался: он сам не искал себе ни власти, ни прав <…> Даже и тогда, когда он находил погрешности в церковной жизни и свидетельствовал о них, как исповедник, он не прерывал церковного и молитвенного общения с Заместителем, не творил и не одобрял расколов, никогда никого не отторгал от единства Православной Церкви».

«<…> Блюди истину Божию и правила церковные (каноны), будь исповедник и терпи скорби, но не изменяй и не поступай против совести; с другой стороны, блюди единство церковное, будь миротворец, спасатель душ и вразумитель заблудших», — таковы заветы Почившего».

Владыка Варлаам понимает, что в лице митрополита Агафангела почил Великий Старец, который «умирал трижды, и вот тут, в эти крайние моменты жизни, сказалось все величие его духовного облика и настроения <…> будто приближался великий праздник, вроде Пасхи, — рассказывает владыка Варлаам. — Во все три раза, умирая, он обычно просил меня: «Передайте всем — и духовенству, и мирянам — мое благословление; у всех прошу прощения, если кого обидел или огорчил, и сам всех прощаю, ни на кого ничего не имею, прошу у всех святых молитв».

«Молитесь и вы за нас Богу», — просили мы его. «Да, если получу дерзновение у Господа, буду и я молиться», — смиренно отвечал Старец».

Такова духовная предыстория «дела архиепископа Варлаама Ряшенцева». Власти недолго терпели владыку Варлаама, управляющего Ярославской епархией — 3 января 1930 года по постановлению коллегии ОГПУ он был заключен в лагерь сроком на три года. По отбытии заключения вернулся в Ярославль, был арестован повторно, отправлен на Север в лагеря. Умер владыка Варлаам в тюремной больнице г. Вологды 20 февраля 1942 года.

Передо мной — «Справка по архивно-следственному делу № 18685» с грифом «Совершенно секретно»:

«В мае-июне 1941 года Управлением НКГБ Ярославской области ликвидирована церковно-монархическая организация «Истинно-Православная церковь» в количестве 13 человек, существовавшая под руководством архиепископа Варлаама Ряшенцева.

Активный участник этой организации Неклюдов Анатолий Николаевич, осужденный по этому делу к ВМН[4], в 1937 году по указанию Ряшенцева перейдя на нелегальное положение, на территории Ярославской области установил связь с антисоветским церковным элементом, из числа которого создал и возглавил антисоветские группы в городе Ярославле и Тутаеве.

Груздев Павел Александрович, являясь участником антисоветской группы в городе Тутаеве Ярославской области, принимал участие в антисоветских сборищах этой группы».

В то время как в Леонтьевской церкви г. Ярославля почивал в склепе под спудом святитель Агафангел, в Леонтьевской церкви г. Тутаева собирались на богослужения люди, свято чтившие память владыки. Случайно ли, что оба храма носили имя первого просветителя земли Ростовской и Ярославской — священномученика Леонтия, убитого язычниками на заре русского христианства?

Иеромонах Николай (в миру — Александр Иванович Воропанов) служил в Тутаеве, в Леонтьевской церкви, несколько лет — это он отпевал и хоронил убиенного наместника Новгородского Варлаамо-Хутынского монастыря архимандрита Серафима, помнил и чтил репрессированного епископа Тутаевского Вениамина (Воскресенского), хорошо знал архиепископа Варлаама (Ряшенцева), был знаком с о. Анатолием (Неклюдовым). Под кровом Леонтьевской церкви собирались изгнанные из закрытых обителей Ярославского края монахи и монахини, среди них — игумен Викентий (мирское его имя неизвестно), монахиня Олимпиада (Пальчикова), а также духовные чада последнего наместника Павло-Обнорской обители — архимандрита Никона (Чулкова).

Монастырь в честь преподобного Павла Обнорского, в XV веке подвизавшегося в вологодских лесах, располагался к северу от самого отдаленного Первомайского района Ярославской области. Святой угодник Божий Павел Обнорский — Ангел-хранитель Павла Груздева; еще юношей бывал о. Павел за богослужением в Павло-Обнорском монастыре. Частенько в Верхне-Никульском пел отец Павел стихиру из Павло-Обнорской обители: «Преподобный отче, измлада добродетели прилежно учился…» — напев был чисто Павло-Обнорский. Хранил о. Павел холщовую икону — живописное изображение на холсте преподобного Павла Обнорского, она была у него домашняя.

Архимандрит Никон, наместник Павло-Обнорской обители, был духовником императрицы Марии Федоровны, «как к себе домой ходил к царской семье». Рассказывают, что именно императрица подарила архимандриту Никону старинный наперсный крест, который впоследствии — через многих людей — перешел к отцу Павлу. Вообще у царской семьи было особое отношение к Павло-Обнорскому монастырю. Архимандрит Никон, когда закрыли обитель и выгнали последних насельников, организовал недалеко от Павло-Обнорского монастыря в Первомайском районе близ села Кукобой православную общину. У них даже было три небольших заводика, они назывались коммуной или артелью (примерно то же самое, что Мологская Афанасьевская сельхозартель).

Архимандрит Никон