Книга Проводница - Елена Николаевна Ласкарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я тебе точно говорю, я знаю, — говорила одна из них второй. — Мой Митька работал там. ограду чугунную у себя на заводе отливал и вокруг дома устанавливал. А Людка, сестра его, за пальмами ухаживала. Им же особый полив нужен…
— Скажешь тоже, полив! — фыркнула вторая. — Они же в пустынях растут.
— Да, а что ты смеешься? Они же в оазисах растут, у воды, а не среди песка, — парировала первая.
Ольга напряглась. Ограда, пальмы… Она знала только один дом, где было и то и другое. Взорванный дом ее неприметного советчика.
— И представь, на следующее утро, как милиция ушла, уже всю ограду, что взрывом из земли выворотило, сперли! — возмутилась первая тетка. — Уж как Митька возмущался! А мне как обидно… Ведь он ее своими руками делал, кому ж и брать, как не нам?!
— Ой, куда тебе ту ограду ставить? Такую только вокруг дворцов возводят…
— Нашла бы куда. Да хоть вокруг огорода, мое дело! — запальчиво ответила первая.
— А ты дом сам видела? Говорят, красивый был…
— А! — махнула рукой ее спутница. — Мы вот с тобой после рынка в чебуречную ходили. Напротив дом видела?
— Хоромы… — кивнула та. — Три этажа…
— Четыре. Один еще полуподвальный. И львы каменные у лестницы… Мечта… — тетка утерла углы рта шерстяным платком и добавила: — Размика это, местного авторитета. Говорят, он всем нашим краем владеет. А ты говоришь…
Уже пробило полночь, когда электричка добралась наконец до нужной Ольге станции. Она спрыгнула на платформу, поежилась и глянула в ту сторону, где стоял интернат.
Обычно ярко освещенные окна двухэтажного фасада были видны издалека, от самой станции. Потом дорога поворачивала, интернат пропадал из виду, закрытый небольшой рощицей, а затем вновь возникал за пустырем, словно на ладони. Сейчас же вокруг было темно, ни одного огонька, кроме пары тусклых фонарей на платформе да еще одного у переезда рядом с будкой обходчика.
Даже здание вокзала было темным. Лампочка над окошком кассы погасла, кассирша, дождавшись последней электрички, заперла дверь, зевнула и пошла в сторону переезда, к поселку.
Из последнего вагона электрички вышли двое мужчин, постояли на краю платформы, посовещались и тоже двинулись назад, в сторону переезда.
Ольга обхватила плечи руками и рысцой потрусила вперед, по знакомой с детства дороге к интернату. Ничего, здесь всего минут пятнадцать ходу… А если холод будет так же подгонять ее в спину, то она добежит еще быстрее.
Корешок, наверное, спит уже. В интернате в полдесятого уже отбой… Но если нянька добрая дежурит, то разбудит мальчишку на полчасика, чтоб мать обнял, да и саму Ольгу пустит переночевать до первой электрички.
Она пробежала по дороге до поворота, миновала рощицу и поравнялась с ведущей через пустырь тропинкой. Ольга и в кромешной тьме могла бы пройти по ней к интернату, но тут она глянула на сам интернат и отпрянула в страхе.
В двух крайних флигелях теперь горел свет. А середины не было… вместо нее зиял черный, чудовищный провал. Совсем как в том доме, на улице Гурьянова…
Ольга замерла и закричала, зажимая рот обеими руками. Дикий, панический ужас охватил ее… Ведь там остался Корешок… Его спальня как раз посередине…
Вот и догнало ее возмездие… Вот и случилось самое страшное, что она боялась представить себе даже в бредовом кошмаре… Вот и воздалось ей по делам ее…
Луна выглянула из-за туч и осветила дом за пустырем. И тут усталые глаза различили смутный абрис фронтона, контур крыши, слабые отсветы в оконных стеклах. Дом стоял на месте абсолютно целый и невредимый, и там, внутри, в самой середине мирно сопел во сне Корешок…
Ноги у Ольги подкосились, она опустилась на мерзлую землю и заплакала.
Сколько еще будет ее преследовать этот призрак? Сколько будут будить ночами чужие крики и стоны? Сколько ей еще платить по счетам за свою и чужую вину?
Позади нее на пустой дороге раздались чьи-то шаги. Но Ольга не обернулась. Она смотрела перед собой на далекий дом за пустырем, и по щекам ее текли слезы. Но они не приносили облегчения.
— Это она? — негромко спросил сзади мужской голос.
— Это я, — повернулась на голос Ольга.
И тут грянул выстрел.
Она даже сразу не поняла, что в нее стреляли. Просто раздался сухой щелчок, а из короткой палки с толстым набалдашником, которую сжимал в руке один из мужчин, вырвался сполох огня.
Огонь медленно, очень медленно приближался к ее лицу, пока ночная мгла не взорвалась вся сплошным полыхающим огнем…
Глава 18
— Мама, это поезд? А куда он едет?
Ольга была тогда еще совсем маленькой, самая нижняя ступенька была выше ее головы. Или просто поезд стоял высоко на насыпи?
— Он едет в Ростов, Олечка. И ты поедешь со мной. Хочешь?
— Я буду работать проводницей? — еще плохо выговаривая «р», поинтересовалась Оля.
— Да, как большая, будешь маме помогать.
Прямо перед Олиными глазами были большие железные колеса с желобками на ободах. Колеса пахли резко, какой-то смазкой, а рядом со ступеньками растеклась небольшая лужица мазута.
Ксения подняла Олю, перенесла через лужицу и подсадила в тамбур. Оля споткнулась и тут же испачкала летнее платье оставшейся на полу тамбура угольной пылью. Но Ксения не стала ее ругать, сказала весело:
— Ничего, когда работаешь, не бойся испачкаться.
Тот вагон был плацкартным, с жесткими коричневыми скамьями и обшарпанными стенами. И в нем был совершенно особый, ни с чем не сравнимый запах… Ольга тогда не знала, чем это так пахнет и назвала его по-своему: запах дороги.
Отныне для нее так пахла дорога. И, выходя за калитку двора, попадая на рельсы, она втягивала ноздрями воздух… и ей хотелось немедленно поехать куда-нибудь подальше, на край света…
А тогда ее детское воображение поразили блестящие металлические поручни, упирающиеся в самый потолок. Она хваталась за них руками и каталась по коридору от поручня к поручню…
Вагон был пуст и весь, безраздельно, принадлежал ей одной. Никто ее не трогал. Мама мыла полы ее напарница тетя Лена принесла тяжелые мешки с бельем. Нижние полки были подняты, а под ними раскрывали страшные пасти огромные ящики, совсем как сказочные сундуки, в которых гномы держат свои сокровища…
Ксения помогла ей забраться на верхнюю полку, и Оля улеглась животом на твердую поверхность, высунув
