Книга Электрическое бессмертие - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

- О да! Но на это способны многие. Кроме того, развелось достаточно шарлатанов и фальшивых медиумов, которых постоянно разоблачают. Тем самым оккультные науки низводятся в глазах обывателей до шулерства. Пани Станислава уникальна, вы сами убедитесь.

К полуночи собрались ещё пятеро желающих убедиться в особых талантах мадам Томчик: зрелая матрона из числа пациенток Конрада с двадцатилетней дочерью, отставной уланский полковник, солидный полноватый господин и взъерошенная личность поэтического склада. Все расселись вокруг стола. Пан Войцех задул свечи, кроме одной, водрузив её напротив Станиславы.

Женщина призвала всех к полному молчанию, закрыла глаза и начала шептать, практически беззвучно, едва шевеля губами. В сполохах единственного язычка пламени ясно различимой осталась только нижняя часть её лица под острым желтоватым носом.

В воздухе явственно повеяло чем-то жутким. Лиц коснулось лёгкое движение воздуха. Колыхнулась штора, небольшой сквозняк, или…

Генрик понял, что не ему одному не по себе, когда рука Яны стиснула его запястье. Мысли тотчас ускользнули от начинающегося таинства. Когда девушке страшно, она инстинктивно хватается за руку мужчины, которому доверяет. Молодой врач мысленно воскликнул: мне доверяет!

Тем временем шёпот Станиславы превратился в едва слышимое шипение. Голова запрокинулась назад, потом безвольно упала к правому плечу. Женщина замолчала. Из приоткрытого рта начал клубиться туман. Или чуть различимый дымок.

Пожилая матрона сдавленно булькнула от ужаса. Пан Войцех предупреждал, что во время сеанса недопустимы резкие звуки, пугающие медиума и духов – возможен эктоплазматический удар, крайне опасный и для Станиславы, и присутствующих. Видно, дама едва сдержалась.

Туман стёк на столешницу, обвил подсвечник. Генрик, пересилив внутреннюю дрожь, сунул в него руку… Туман отдёрнулся как живой! И ничего больше не произошло. Пальцы схватили пустоту.

Пани Томчек прекратила выпускать пар. Пошевелилась, открыла глаза.

- Как вы себя чувствуете? – участливо осведомился теософ.

- Опустошённой… Меня словно вырвало из транса раньше времени.

- Это проделки нашего безответственного гостя, - даже в почти полной темноте Генрик ощутил осуждающий взгляд. – Молодой человек, нельзя так рисковать безопасностью своей и окружающих. Боюсь, вынужден просить вас покинуть нас и не участвовать в последующих опытах.

Пан Войцех взял подсвечник и зажёг свечи в канделябре. Тьма отступила. Он проводил Генрика и Яну в прихожую.

- Сожалею. Тем не менее, приглашаю вас, пан Иодко, в наше теософское общество. Мы пробуем дать рациональное научное толкование наблюдаемым феноменам. Вы желаете объяснить электрическое свечение, обнаруженное вашим батюшкой? Приходите, соединим усилия на благо науки. Моё почтение, пани.

После полуночи Краков словно вымер. Ни уличного освещения – жёсткая послевоенная экономия, ни гуляющих, ни даже ночных грабителей. Некого грабить. Только случайная молодая парочка под зонтиком и лёгкий осенний дождь.

- Ты пойдешь к теософам?

- Не знаю. Вряд ли.

- Считаешь сегодняшний опыт шарлатанством?

- Не берусь судить. Читал, что эктоплазма собирается в фигуры, приобретает форму. А тут – просто дым. Принял бы его за табачный, но запаха нет. Так что не могу понять, мы были свидетелями мистификации или истинного чуда, - Генрик втянул ноздрями влажный воздух. – За представление спасибо, Янина. Только не вижу ни малейшей связи между оккультными опытами и электрографией.

- Пожалуста. И должна тебе сказать – мои родители собираются в путешествие.

- Ты с ними?

- Конечно. Придётся прервать учёбу в университете.

Молодой врач сражённо остановился.

- Надолго?

- Полгода. Может – год. Я оставлю тебе адрес в Варшаве. Пиши, мне переправят.

Генрик убито согласился. Только жизнь начала налаживаться, как треснула главная её составляющая. На что ему благополучие, если Яны нет рядом?

Глава 13

Глава тринадцатая

Украина, 2013 год

Вишнёвая девятка с длинным крылом, шикарное авто по меркам 1989 года, выехала из Донецка на север в сторону Луганска. Дорожный указатель сообщил, что до города Южнокоммунаровска предстоит преодолеть пятьдесят восемь километров.

В магнитоле надрывался «Океан Эльзы», а за окном проплывали картины запустения. По мере закрытия шахт жизнь уходила из провинциального Донбасса. Когда «Жигуль» свернул с луганской трассы в Южнокоммунаровск, и по обе стороны потянулся проспект Забiйникiв, то есть горняков, Игорь увидел картину угасания шахтёрского городка. Где-то теплилась жизнь: на двухэтажках сталинских времён болтается реклама, некоторые домишки подкрашены и подремонтированы, шныряли «Таврии» и их усталые сёстры – выкидыши Волжского автозавода, лавируя меж выбоин в асфальте. Но большая часть зданий пуста, виднелись недостроенные и кинутые. И, понятно, неизменные атрибуты заброшенных территорий – ржавые остовы советских машин, кучи мусора, стаи бродячих собак… Если кто и едет на велосипеде, это не байк, а двухколёсный реликт времён СССР, столь же древний, как и велосипедист. Единственное ограждение чахлых газонов – врытые лысые покрышки. Любой магазинчик обварен по окнам железным прутком толщиной в руку – куда уж субтильным московским роллетам. Если нет решёток – стёкла выбиты, через проёмы видны лестничные пролёты и голые тёмные стены. Почти нет граффити, баллончик с краской тоже денег стоит.

И снова отбросы, горы мусора. Наверно, их сметают только ветер и дождь.

Невольно на ум пришли сравнения. Белорусские Узда, Барановичи, Дзержинск, да и большинство дотационных райцентров Российской Федерации – прямо-таки Монте-Карло рядом с Южнокоммунаровском. Мысли, что