Книга Поездка в Хиву - Фредерик Густав Барнаби

с азиатами заключается в неуклонной правдивости и твердости, помноженных на решительное стремление к миру. Я тоже полностью убежден в правильности подобного подхода, так как он верой и правдой служил мне во всех моих политических действиях и переговорах как на Востоке, так и на Западе».

Очень жаль, что книга М. Терентьева не переведена на язык хана. Для него стало бы, наверное, большим облегчением прочесть о том, какими благородными чувствами проникнут один из его врагов. Книгу, к счастью, перевели на английский. Она, несомненно, порадует тех членов Палаты общин, которые уверили себя в нежелании России аннексировать хивинскую территорию.

24 августа 1873 года с Хивой был заключен мирный договор, предварительно утвержденный императором. Ханство теряло независимость и принимало статус вассального подчинения. Дельта Аму-Дарьи и правый ее беper отходили к России. Река закрывалась для судоходства всем иным странам, кроме России и Хивы. Русские купцы получили полную свободу торговли в ханстве с возможностью приобретать собственность и владеть ею. В четырех милях к югу от Шурахана – там, где находился сад родного дяди бывшего правителя – решено было возвести русскую крепость. Обширные территории, принадлежавшие ранее Хиве, передавались во владения эмира Бухары.

Подобная передача земель приведет к бесконечной вражде между Хивой и Бухарой. Если бы немцы после франко-прусской войны не забрали себе Эльзас и Лотарингию, но принудили Бельгию принять эти провинции, мы вряд ли могли бы ожидать от французов дружеского отношения к новым владельцам этих земель. 1де-нибудь в будущем непременно проскочила бы искра, от которой заполыхает пламя. Именно это произойдет между Хивой и Бухарой. Спровоцировать пожар будет совсем не трудно. А следствием станет полное присоединение Бухары и Хивы к Российской империи.

Глава XXVIII

Кибитка проводника – Его супруга – Его шурин – Почему бы не поехать в Хиву? – Давление домочадцев – Поедание лошади – Письмо хану – Мулла – Kapitan или polkovnik – Письмо на русском – Чин – Продажа лошади – Одноглазый конь – Каналы из Аму-Дарьи – Jougouroo – Серый конь – Покупка

Увидев мужчин и женщин, выбежавших навстречу нам из одной кибитки и бросившихся обнимать проводника, я понял, что мы достигли его жилища в Календерхане. Вскоре я уже сидел на ковре, окруженный вниманием и крайним любопытством домочадцев, которые никогда прежде не видели человека в европейском наряде. Каждая деталь моего костюма подверглась тщательному изучению и комментированию. Женщины вели себя очень активно, пробуя на ощупь текстуру моих брюк и пальто, а большие пуговицы вызвали у них настоящий восторг.

Хозяйка была облачена в длинный белый халат и тюрбан того же цвета, закрученный в несколько слоев вокруг ее маленькой головы. Для киргизской женщины она выглядела, пожалуй, слишком привлекательной и явно стоила той сотни овец, какую господин ее и хозяин выплатил за нее. Она искренне радовалась его приезду, а двое краснолицых малышей сидели на коленях отца, играя с его бородой и усами. Я же испытывал наибольшее внимание со стороны низкорослого горбатого мужичка, являвшегося шурином моему проводнику и уже осведомленного о моем намерении приобрести лошадь. Вцепившись в подушку, на которой восседал его престарелый родственник (видимо, дедушка), он выдернул ее из-под пожилого джентльмена, подложил под мою спину, дружески потрепал меня по плечу и сказал, что знает о моем желании. Что ж, у него имелась прекраснейшая лошадка, способная удивить весь аул своими невероятными качествами. Вот пойдем посмотрим на нее – и я сам все пойму. Да, да! Мне тут же все станет ясно!

И, наливая мне чай, он от всей души швырнул в стакан целых четыре куска сахара, от каковой экстравагантности остальные домочадцы просто онемели. Я же в самой незаинтересованной манере повторил, что лошадь его несомненно прекрасна, однако в Петро-Александровске тоже есть замечательные животные. И если мы поедем в этот форт, я с большой вероятностью куплю там себе одно такое; но вот ежели мы отправимся не туда, а в Хиву, тогда я, пожалуй, приобрету лошадь у него и расплачусь за нее в ханской столице. Назар детально перевел мою речь, и в семействе разгорелся оживленный спор, поскольку проводник высказывал явное несогласие, а его шурин и все остальные родственники с большой охотой пытались его переубедить. Он ведь уже съехал с дороги в Петро-Александровск – ну так его теперь в любом случае, скорее всего, накажут. Почему бы тогда не поехать в Хиву? А Назар даже предложил вообще не заезжать в русский форт, продолжив путешествие прямиком в Бухару. Тут я поинтересовался, нельзя ли раздобыть верблюдов до этого города. Что оказалось весьма кстати сказано, так как у другого родственника моего проводника нашлись готовые для найма верблюды. Воодушевленный перспективой сдачи в аренду своих животных, он блеснул всем своим красноречием, чтобы убедить моего подручного направиться в Бухару. Такого давления домочадцев мой проводник оказался выдержать не в силах. Поворотившись к Назару, он согласился поехать с нами в Бухару, где мы сможем нанять свежих верблюдов и вернуться в Казалинск через Самарканд и Ташкент, вовсе не заезжая, таким образом, в Петро-Александровск.

Тем временем мой верный помощник стал нашептывать мне на ухо:

– Сегодня будет большой пир. Шурин нашего проводника хочет одну лошадь свою забить, та охромела или еще что. Скушаем ее сегодня.

Чуть позже над огнем установили треногу и подвесили на нее огромный казан. На угли подбросили кучу валежника, и густой дым наполнил кибитку. Супруга проводника, взявшаяся готовить, стала бросать в котел крупные куски лошади, которой сегодня так сильно не повезло. Хозяин и остальные домочадцы наблюдали за этой процедурой с величайшим интересом.

– А еще что-нибудь будет, кроме мяса? – поинтересовался я.

– Нет, – удивленно ответил мой татарин. – Чего вам еще надо? Мы, конечно, можем зараз две овцы съесть, но чтобы коня – это извините. На завтрак наверняка еще останется, хвала Всевышнему за Его щедрость!

И малый мой широко ухмыльнулся, облизав губы в предвкушении праздника.

На красных лицах киргизов, нетерпеливо ждущих начала банкета, дрожали зловещие блики, отбрасываемые неверным огоньком горевшего в чашке с какой-то жирной субстанцией фитиля.

Темный дым спиралью поднимался над этой примитивной лампой и смешивался с густыми серыми клубами, источаемыми горевшей вязанкой дров. Время от времени какой-нибудь новый родственник приподнимал тяжелую ткань, служившую дверью, и входил в жилище. Внезапный сквозняк в такие моменты разгонял густой дым, унося его наружу через дверной проем и открывая на мгновение кусочек небесного свода, усеянного мириадами подобных драгоценным каменьям звезд, в то время