Книга Искусство вождения полка - Александр Андреевич Свечин

тогда сворачивали на юг. Все они твердили, что на их плечах следуют немцы. Это была паника, днем, когда каждый бегущий виден издали, а их было без конца – и они, как старые опытные солдаты, не собирались в кучи, на дороги, а держались равномерно рассеянными по всей площади; немецкая артиллерия в этот момент начала обстреливать шрапнелью беглым огнем все расположение 6-го полка и его тылы. Чем дальше к югу, тем настроение было более паническое, беглецов там было больше. Я видел, как 8-й полк, почти не вступавший в бой, поднялся весь, как один человек, и покатился вдоль своего фронта, справа налево, на юг.

Я еще пытался что-то выслать из полкового резерва навстречу немцам, в Селище, но в 5–10 мин. орава беглецов сделала свое дело и на участке 6-го полка; оба батальона боевой части поднялись и отходили «беглым» шагом. Мне, при дружном появлении беглецов, очень хотелось выиграть хотя бы 20 мин. времени, чтобы их лавина успела прокатиться дальше и можно было бы отвести 6-й полк, не смешивая его с ними. Но и для меня, и для всего полутора десятка офицеров, находившихся в строю, одновременно выяснилась и тактическая, и психологическая необходимость отходить: сейчас можно было дать команду отступать, через минуту каждый стрелок поднялся бы сам и пошел. Мне не было необходимости в средствах связи, чтобы привести в отступательное движение сразу все 3 батальона.

6-й полк находился несомненно на самой границе паники; на границе, потому что весь командный состав полка делал отчаянные усилия, чтобы сохранить управление в своих руках, и в конечном счете, жертвуя требованиями тактики, справился с этой задачей. На глазах у нас было море рассеянных, одиночных людей, руководимых только своими инстинктами, и у всех офицеров 6-го полка была только одна мысль – о сомкнутости. Я находился у резервного I батальона и, давая ему приказание отходить, просил командира батальона не выпускать роты из-под своего непосредственного наблюдения: «я поведу в батальонной колонне», был полученный мною ответ. III батальон был по своему положению на левом фланге полка наименее угрожаемым паникой, почти не был затронут волной беглецов и отходил, имея даже вначале какое-то подобие цепей. Труднее всего было II батальону, непосредственному соседу рассеявшегося 28-го полка; я поскакал навстречу ему. Командир Чернышенко, которого я расценивал не слишком высоко, в этот момент был прекрасен. Его роты, отбегая, на ходу смыкались, не обращая внимания на шрапнельный огонь; немцы плохо наблюдали и били по площади. Чернышенко, несчастливый, израненный, обычно упавший духом, теперь верхом скакал от одной роты к другой, сколачивал их в кучу, налетал на отделяющихся вперед стрелков, замедляя шаг; конечно у него в строю были надежные помощники, но они были пешком, а в такие моменты конная фигура имеет решающее превосходство. Только несколько дозоров отстреливались и прикрывали отход сомкнутых рот II и III батальонов.

Стрелков удалось сохранить под командой офицеров лишь ценой почти полного отказа от выполнения какой-либо тактической задачи; 6-й полк отходил последним, но в этот момент не вполне являлся арьергардом. А перед нами у Древеников, к которым мы неслись, задерживаясь иногда на 2–3 мин. для приведения рот в порядок, находилось море артиллерии, обозов, какие-то скопища людей, задержанные лесисто-болотной тесниной на пути в Задворники. Нужно было что-то делать. Успокоившись за II и III батальоны, я поскакал к своему I батальону; я нагнал его, когда он, в массивной батальонной колонне, легкой рысцой спускался с пригорка к д. Бабичи. Я обратился к нему с резкими, укоризненными словами; стрелки отвечали довольно весело – «мы только с горки прибавили ходу», а командир батальона, обидевшись, настаивал, что у него все в полном порядке. Я остановил батальон, так как здесь на дороге, в 2–3 колонны рядом стояла артиллерия – финляндские и гвардейские батареи, и стал соображать. Начали подходить роты III батальона, приближался II батальон. Я хотел сделать попытку развернуть полк, чтобы выиграть хотя бы полчаса на отход батарей и обозов, представлявших огромный, беспомощный табор. Паника батарей пока не коснулась, они сохраняли полный порядок.

Вероятно, из моего доброго намерения ничего основательного не получилось бы. Из затруднительного положения меня вывел следующий случай. Вдоль дороги лежало много имущества, брошенного обозами при отступлении; может быть предметы снабжения заменялись награбленным барахлом. Какой-то любопытный стрелок моей 11-й роты обратил внимание на лежащий ящик, извлек из него странный тяжелый, незнакомой формы металлический предмет и принялся его ковырять. Внимание его прямых начальников было отвлечено общим ходом событий; неожиданно в колонне раздался жестокий взрыв; таинственный предмет, извлеченный из ящика, представлял, по-видимому аэропланную бомбу. 12 стрелков 11-й роты были убиты или тяжело ранены. В причине взрыва мне удалось разобраться только потом. В ту минуту у всех одновременно явилась одна и та же мысль, что это взрыв немецкой гранаты, что на пригорок в 72 км, с которого мы только что спустились, выехала немецкая батарея и берет нас под расстрел. Как будто по какой-то невидимой команде поднялись сотни нагаек артиллерийских ездовых, и все батареи одновременно поднялись в бешенный галоп и помчались, не разбирая дороги, в южном направлении. Полем, проселком на д. Мешкуцы, лесными дорожками, погоняемые страхом, обоз и артиллерия быстро скрылись из глаз. Журнал военных действий II Финляндского артиллерийского дивизиона отводит пальму первенства при этом «поспешном отступлении» в проложении пути через обозы гвардейским мортирным батареям. В 6-м полку все начальство было насторожено, несколько рванувшихся стрелков удалось остановить через два десятка шагов, и полк, постепенно принимая вид походной колонны, зашагал спокойно к д. Древеники. Не доходя до него, я получил приказ штаба дивизии.[83]

В составе табора у д. Древеники находились и «остатки», как спешили они сами о себе подчеркнуть, 4-й Финляндской и пограничной дивизий. В журнале военных действий 4-й Финляндской дивизии отмечено доброе желание временно командующего дивизией прикрыть отход 2-й Финляндской дивизии высылкой хотя бы слабых частей в район III Сибирского корпуса, но сейчас же началось общее бегство, и пришлось всех отозвать назад. «Войска отходили к югу без дорог, двумя потоками, часть батарей оставалась на позиции и продолжала вести огонь, прикрывая отход». Если такие батареи и имелись, то лишь значительно раньше. Наши две батареи (2-го Финляндского артиллерийского дивизиона) переехали в 13 ч. 45 м. к с. Селище, где заняли позицию фронтом на север и стреляли по немцам, наступавшим на III Сибирский корпус, в охват правого фланга 6-го полка. В 15 час. батареи находились на позиции у Древеники, где их обеспечивал находившийся в резерве дивизии 7-й Финляндский полк. В