Книга Ведьмин рассвет - Екатерина Лесина

рода выбор.

Просто остаться.

В Упыревке.

В этом вот доме.

Участковою ведьмой или ведьмой вольною, при городе. Варить зелья. Слушать сплетни. Давать интервью Сереге или кому там… коз вот завести можно, если станет совсем скучно. А источник этот, дуб, боги… ну как-то же обходились они без меня. Тем паче если место само может все сделать так, как ему нужно, при косвенном моем участии, то пусть себе и делает. Косвенно я поучаствовать не против. Буду находить оборотням невест, спасать заблудившихся в лесу или еще где. Получать деньги.

И радоваться.

Радоваться не выходило. Даже малиновое варенье, которое я с пальцев облизала, показалось вдруг горьким.

- Ты… - я посмотрела на Люта. – Отвезешь меня на поляну? Или хотя бы к лесу?

Он ответил не сразу.

И по глазам вижу, насколько не нравится ему эта идея. Ну да, я только-только очнулась, выбралась из трехдневного забытья. И на ногах, конечно, держусь худо-бедно, но именно, что скорее худо и бедно, а меня опять на приключения тянет.

Но я знаю – там ответы.

У него.

У того, кто хранит эти земли издревле. И наверное, помнит еще мир, в котором боги были настолько молоды, что понимали людей. А может, и мир, где богов и вовсе не было.

- Не сегодня, - ответил Лют. – Пожалуйста.

- Не сегодня, - я прислушалась к себе и поняла, что время еще есть. – Конечно, не сегодня. Сегодня я буду есть, спать и строить теории.

- Заговора?

- Какие еще… - я позволила себе улыбнуться. – Ты лучше расскажи…

- Про что?

- Про что захочешь… про древнюю Византию…

- Я бестолочь! – Лют стукнул себя по лбу. – Конечно… звонил мой друг.

- Тот, который хочет найти храм?

- Именно. Правда, предупреждает, что это тоже скорее теория… вообще история тысячелетней и более давности большей частью и есть теория…

История-теория.

Почти рифма.

Но я согласна. И на историю. И на теорию. И на рифму.

- Если взглянуть отвлеченно, какие великие реликвии ты знаешь? Помимо Чаши и Копья?

Я задумалась.

- Крест… и еще Плащеница.

- Крест. Плащеница. Плеть. Терновый венец. И гвозди, которыми руки Спасителя были прикованы к кресту, - Лют посмотрел на свои руки. – После падения великого Рима тем или иным путем, но большая часть реликвий оказывается в Византии. В Константинополе. Есть мнение, что именно их сила и позволила Константину стать Великим. И Императором. Но нам интересно не это… в четвертом веке нашей эры матушка Константина, Елена, отправляется в паломничество, чтобы отыскать святые реликвии. В частности её весьма интересует животворящий крест Господень. И она его находит. А с ним – гвозди.

Гвозди.

В доме тоже есть гвозди. Не те, конечно, но… гвозди в хозяйстве – вещь полезная. Вот. Пустота в голове сменяется привычной кашей отвлеченных мыслей.

- И если крест разобрали на части, то гвозди Константин перековал. Один он вковал в шлем, другой – в уздечку лошади… есть прямые на то указания[1]. Так вот, Феофан, писавший о том, упоминает лишь шлем и уздечку, которую позже тоже переделывали. Однако мой друг полагает, что гвоздей могло быть и больше. И скорее всего было больше. Тот же Кальвин, сосчитав святыни, хранящиеся в монастырях Европы, насчитал четырнадцать гвоздей. При том, что вновь же, многие не сохранились. Некоторые, несомненно, были не настоящими… полагаю, что большинство.

- Думаешь, что щит…

- Что возможно, Константин изготовил полный доспех, частью которого мог стать и щит.

Логично.

Зачем ограничивать шлемом и уздечкой? Я вообще не очень понимаю, как соотносится святыня и уздечка, но императору виднее.

- Далее этот доспех некоторое время хранился… судьба его не отслеживается. Возможно, что-то было передано наследнику. Или наследникам. Подарено важным людям. Скрылось в глубинах монастыря, тем паче, что в Константинополе хватало иных святынь. Да что там, почти все известные святыни христианского мира были там собраны.

Что уж какой-то щит, в котором то ли есть, то ли нет частицы бога.

- То есть, это все-таки щит в буквальном смысле слова?

- Или щит. Или наручи. Или шлем. Но лично я думаю, что все-таки здесь стоит читать буквально.

Я прислушалась к себе.

Ничего.

Ни озарения. Ни осознание. Только лишь вернувшийся голод. Интересно, если я располнею, это можно будет считать побочным эффектом принятия божественной крови?

- Завтра, - я потянулась и забрала еще один бутерброд с вареньем. – Завтра ты отвезешь меня и, если повезет, я получу ответы.

- А если нет?

Я взвесила бутерброд.

Мягчайшая булочка. Желтоватое масло. И варенье. В жизни не ела настолько вкусного малинового варенья!

- А если нет… тогда будем думать дальше.

А домой Лют так и не ушел.

Утром меня разбудил телефон. Номер незнакомый, но я дотянулась до трубки и ответила.

- Доброго утра, - солнце пробивалось сквозь шторы, намекая, что пора бы в комнате прибраться, а то пыли неприлично много. Вон, и под кроватью, и в воздухе, и на подоконнике легла тончайшей вуалью.

- Яна… - этот мурлычущий голос заставил меня подобраться. – Не уверена, что тебя это обр-р-радует…

Я увидела кошку, растянувшуюся на солнце, жмурящуюся от света и прижимающую к уху мобильник.

- …но мой сын изъявил желание нанести визит…

Это который мой дедушка?

- Не обрадует, - согласилась я, подавив зевок. – Спасибо за предупреждение.

- Ут-р-ром он уехал… так что вр-р-ремя спрятаться у тебя есть.

Есть.

Только прятаться я не буду.

- Кто там? – лохматый Лют заглянул в комнату.

- Судя по всему, прабабушка…

Сказала и фыркнула.

Прабабушке полагается быть солидной степенной дамой с очками, буклями и тросточкой, а не это вот… и уж точно, приличные прабабушки в кошек не превращаются. И не выглядят лучше правнучек.

- Предупредила, что её сын, мой дед, загорелся мыслью познакомиться.

Я потянулась.

Слабость исчезла. Напротив, сейчас меня переполняли силы. И желание совершить подвиг. Вот прямо здесь и сейчас, можно не вставая с кровати.

- Сказала, что скоро должен подъехать и есть время спрятаться.

- А надо? – в руке Лют держал лопатку. – Блинчики будешь? У меня, конечно, не такие, как у Анри, но тоже ничего.

- Блинчики – буду.

- С чем? – он улыбнулся. – Есть мед, варенье, сметана, икра красная…

Я прислушалась к себе.

- Со всем буду. Только помоюсь.

- Помочь?

Я прикусила