Книга Вот так мы теперь живем - Энтони Троллоп

пишу писем. Это выше моих сил. Просто скажите ему: если с продажей выгорит, я рассчитаюсь.

Майлз Грендолл тоже обедал в клубе, и после обеда, в курительной, сэр Феликс завел с ним деловой разговор. Начал он с необычной для себя вежливостью, полагая, что Майлз имеет влияние на великого распределителя акций.

– Я собираюсь выкупить свои акции в компании, – сказал сэр Феликс.

Майлз издал неопределенный звук и с головы до ног окутался дымом.

– Я не все до конца понял, однако Ниддердейл говорил с Мельмоттом, и тот объяснил. Думаю внести тысячи две в среду.

Майлз вновь издал неопределенный звук.

– Это ведь будет правильно?

– Да… очень правильно! – С каждой фразой сэра Феликса Майлз все усиленнее выпускал дым.

– Обязательно нужно вносить наличные?

– Обязательно. – И Майлз покачал головой, словно осуждая такой ужасный порядок.

– Полагаю, директорам позволено вносить за акции залог? Скажем, пятьдесят процентов?

– Вам дадут половину акций, что то же самое.

Сэр Феликс так и эдак повертел услышанное в голове, но утверждение Майлза ни с какой стороны не выглядело истинным.

– Вы же понимаете, я хочу продать их снова – ради прибыли.

– А, так вы хотите снова их продать.

– И поэтому мне нужны все акции.

– Можно продать половину, – сказал Майлз.

– Я намерен начать с десяти акций – то есть с тысячи фунтов. Деньги у меня есть, но я не хочу столько снимать. Можете устроить, чтобы я внес за акции половину?

– Мельмотт все делает сам.

– Вы можете ему объяснить, что немножко мне задолжали.

Сэр Феликс сказал так, полагая это деликатным способом надавить на секретаря.

– Это личное, – нахмурился Майлз.

– Конечно личное, но, если вы заплатите мне деньги, я смогу купить на них публичные акции.

– Я считаю, нам не следует смешивать одно с другим, Карбери.

– Вы не можете мне помочь?

– Таким способом не могу.

– Если так, черт побери, когда вы собираетесь заплатить мне долг?

Бесстрастность должника довела сэра Феликса до белого каления, и он выразил свое требование напрямую. Человек не платит долги чести, даже не предлагает способ их погасить, и еще имеет наглость говорить, что не надо смешивать личные отношения с деловыми! Какая низость! Майлз Грендолл молча курил. Ответить на вопрос было трудно, поэтому он не отвечал.

– Вы знаете, сколько мне должны? – продолжал баронет, намереваясь не останавливать натиск, раз уж начал.

В курительной было довольно людно, и разговор об акциях начался на полутонах. Последние два вопроса сэр Феликс задал шепотом, но по его лицу было видно, что он в бешенстве.

– Конечно знаю, – ответил Майлз.

– И?

– Я не буду говорить об этом здесь.

– Не будете говорить здесь?

– Да. Это общественная комната.

– А я буду, – сказал сэр Феликс, повышая голос.

– Кто-нибудь хочет пойти наверх и сыграть на бильярде? – спросил Майлз Грендолл, вставая.

Он медленно вышел из комнаты, предоставив сэру Феликсу мстить, как тот пожелает. Сэр Феликс подумал было громко изобличить наглеца, но побоялся. Майлза Грендолла в клубе любили больше, чем его.

Был воскресный вечер, тем не менее часов в одиннадцать картежники собрались за ломберным столом. Здесь был Лонгстафф, и с ним два лорда, и сэр Феликс, и Майлз Грендолл, конечно, и, как ни печально, куда лучший человек, чем они все, Пол Монтегю. Сэр Феликс очень сомневался, садиться ли с ними. Что толку играть с наглецом, которого общее мнение избавляет от обязанности платить? Но если не играть с ними, где он найдет другую компанию? Начали с виста, но скоро перешли к мушке. Самым малоуважаемым в этом братстве был Майлз Грендолл, но именно из-за его назойливых просьб они отказались от более благородной игры. «Давайте продолжим в вист, мне нравится быть выходящим», – сказал Грасслок на первое предложение. «Куда веселее время от времени сидеть без карт; всегда можно делать ставки», – ответил Долли на второе. «Ненавижу мушку», – сказал сэр Феликс после третьего. «Мне больше по душе вист, – заметил после четвертого лорд Ниддердейл, – но, если другие хотят, я согласен на любую игру – хоть пристенок». Однако Майлз Грендолл настоял на своем, так что мушка победила.

Примерно к двум ночи Грендолл был единственным выигравшим. Играли не то чтобы по-крупному, тем не менее выиграл он много. Всякий раз, как набирался большой банк, Майлз Грендолл загребал его себе. Остальные не сильно печалились: до сих пор ему не везло, и теперь они могли расплачиваться с ним его же расписками, с которыми расставались без жалости. Даже у Долли Лонгстаффа имелись его расписки. Не было их только у Монтегю, и, пока суммы были маленькими, ему позволяли платить наличными. Однако сэра Феликса злило, что деньги уходят Майлзу Грендоллу, из которого их потом не вытрясти. «Монтегю, – сказал он, – поменяйте мне их на время. Если к концу игры они у вас еще останутся, я выкуплю их обратно». И он придвинул Монтегю стопку Майлзовых расписок. В результате Феликс получил бы наличные, а Майлз – свои бесполезные бумажки. Для Монтегю это разницы не составляло, и он поступил, как просили, – вернее, поступил бы, не вмешайся Майлз. По какому праву сэр Феликс встревает между ним и другим человеком?

– Не понимаю, – сказал он. – Когда я выиграю у вас, Карбери, я буду принимать свои расписки, пока они у вас есть.

– Какая любезность!

– Но я не позволяю их обменивать.

– Тогда оплатите их сами. – И сэр Феликс выложил на стол пачку расписок.

– Давайте не будем ссориться, – сказал лорд Ниддердейл.

– Карбери вечно затевает ссоры, – заметил Грасслок.

– Известное дело, – согласился Майлз Грендолл.

– Я затеваю ссоры не чаще других, но я говорю, у нас кипа этих бумажек, за которые мы ничего не получим, и не дело, чтобы Грендолл ушел с деньгами.

– Кто куда-нибудь уходит? – спросил Майлз.

– И отчего деньги Монтегю должны достаться вам, а не нам? – спросил Грасслок.

Они еще поспорили и сошлись вот на чем. Обменивать расписки Майлза, как пытался сэр Феликс, не дозволяется. Но мистер Грендолл поручился честью, что до того, как все разойдутся, потратит выигрыш на погашение своих расписок в пропорции к тому, сколько их у кого есть. Сэра Феликса такое решение крайне разозлило. Он знал, что в шесть или семь утра они будут не в состоянии вести финансовые расчеты – с которыми и так бы без счетовода не справились, – и не сомневался, что Майлз, если будет выигрывать и дальше, уйдет с наличностью.

Довольно долго он молча метал карты, почти все время проигрывая, но помалу, и наблюдал за столом. Сидел он рядом с Грендоллом и вроде