Книга Смутное время - Валерий Увалов

тайна?

Сейчас все объясню, пообещал Нечаев и жестом пригласил пройти за ним.

Мы двигались не спеша в глубь помещения, и Нечаев решил поинтересоваться:

Мне доложили, что ты там, на глубине, нашел интересные отголоски прошлого бывших хозяев планеты.

Да. Там что-то произошло, что заставило их наброситься друг на друга. Причем одна группа пробивалась снизу, а вторая их сдерживала и спешно эвакуировалась. А еще эти могильники. В общем, загадок стало больше, чем было раньше.

Научный отдел флота также ничего не выяснил, поддержал мой монолог Нечаев. Но они выдвигают гипотезу о неком смертельном вирусе, который и стал причиной событий, произошедших сотню лет назад.

Да, это вписывается в картину того, что я видел, но чтобы убедиться наверняка, нужно найти их материнскую планету.

Нечаев резко остановился, что пришлось сделать и мне, и взмахнул рукой. Перед нами появилась объемная Галактика, сверкающая миллионами звезд.

Это наш Млечный Путь, с интонациями лектора произнес Нечаев.

Но я и так понял по внешнему виду, что это наша Галактика. Тем временем он вытянул руку вперед, обвел область и согнул руку в локте. Часть Галактики приблизилась, а все остальное исчезло. Сейчас были видны порядка тысячи звезд. Из крохотной звездочки, которая находилась в центре, появилась выноска, на которой было написано: «Солнечная система». Нечаев обвел изображение рукой и сказал:

Это наш сектор, радиусом около тысячи световых лет. Перед последним сражением в системе Хадар я отправил часть флота прошвырнуться, так сказать, по окрестностям.

В этот момент пространство вокруг звезд окрасилось в разные цвета. Самой крупной была зеленая зона. Она включала в себя Солнечную систему, Хадар и систему харгов, а также все звезды, находящиеся между ними. Остальные имели от одной до трех звезд.

С первого захода, продолжил Нечаев, мы обнаружили в нашем секторе тридцать две цивилизации. В основном они замкнулись на своей планете и в лучшем случае проявляют активность в своей звездной системе. Но есть около пяти цивилизаций, которые не уступят по военному потенциалу той, с которой мы недавно столкнулись.

Ожидаемо, но пока я не понял, к чему вся эта конспирология.

Нечаев повернулся ко мне и пристально посмотрел в глаза.

Михаил, мы истощены, и если начнем воевать со всеми, то просто надорвемся, а воевать придется. Наиболее смелые уже начали пробовать на зуб своих соседей, как только почувствовали, что контроль со стороны Оршу исчез. По прогнозам аналитиков, через полгода все будут воевать со всеми.

Нечаев сделал паузу, а я все пытался понять, к чему он клонит.

Нам нужна передышка, Михаил, чтобы зализать раны и укрепиться там, где мы сейчас уже есть. Но и предоставить потенциальных противников самим себе мы тоже не можем. Уверен, что некоторые захотят к нам присоединиться, но для этого им нужен толчок. Остальным нельзя дать расслабиться, иначе через время мы получим врага пострашнее этих бездушных железяк. Нам нужен год или хотя бы восемь месяцев спокойной жизни, чтобы оправиться и укрепиться.

И тут до меня дошло, к чему все это представление.

Вы хотите создать общего врага, который заставит слабых присоединиться к Земной Федерации, тем самым ее усилив. А остальным всячески мешать усилиться?

Нечаев кивнул.

И, конечно, для этого люди не подходят, иначе все, хотя бы на время, объединяться против нас? А значит, нужны те, кто на людей не похожи, нечто чуждое. Например, насекомоподобное или еще что-нибудь, что придет мне в голову. Причем для соблюдения легенды придется нападать и на земные корабли.

Нечаев снова кивнул и, не давая мне продолжить, произнес:

Мы уже подыскали подходящие места для скрытых баз снабжения. Флот обеспечит тебя всеми необходимыми ресурсами.

Я повернул голову, посмотрел на бушующее за окном Солнце, и в голове всплыл образ Вероники с малышом на руках успел подсмотреть через камеры наблюдения перед прибытием к Нечаеву. И мне вдруг захотелось послать все к черту, забрать их обоих и забиться куда-нибудь подальше от всего этого. Только вот что дальше? Какой мир достанется ему, когда он подрастет?

Хорошо. Я согласен.