Книга Каратель - Борис Седов

– А ты, Евгений Дмитрич, ничего не говори… Ты мне дай весь расклад на этого советника-координатора.

Таранов выглядел почти беспечным. Кондратьев покосился на него. Иван стоял облокотившись на балюстраду смотровой площадки на Ленинских горах. Внизу голубой подковой лежала Москва-река. Город был как будто в легкой дымке смога, и игла телебашни у горизонта почти терялась в ней… Плыли над Москвой облака. Слева от Кондратьева сосредоточенный японец снимал на видео панораму Москвы. Кондратьев покосился на Ивана. Иван курил, улыбался и смотрел на город. Кондратьев подумал вдруг: а в здравом ли он уме? Не поехала ли у него крыша от крови?… В принципе могла и поехать, ничего удивительного нет – досталось ему за последние полгода столько, сколько и на три жизни много… А он улыбается.

– Что ты так смотришь? – спросил Таранов вдруг.

– Как?

– Как на прокаженного.

– Тебе показалось, Иван Сергеич… Впрочем, мы все уже давно больны проказой и живем в огромном лепрозории. – Кондратьев повернулся спиной к панораме столицы. – Ладно, обойдемся без лирики. Ты уверен в себе?

– В себе? Ни на грош…

– Интересно… Тогда я, видимо, чего-то не понимаю.

– Я тоже. Я твердо уверен только в том, что седьмая буква кириллицы читается как «живете». А те твари, которые мешают людям жить, должны уничтожаться… Короче, Председатель, пора завершать «Караван». Устал я, устал… Пора завершать.

Автомобильные пробки в столице давно уже стали нормой. Воздух над проспектами и улицами висел плотный и тяжелый. Транспортные потоки пересекались, сливались, дробились, замирали… Орали клаксоны, матерились водители. Ржавые «Жигули» и навороченные иномарки парились бок о бок. Этот автокошмар казался бесконечным. Табуны разгоряченных машин дышали жарко, распространяли удушливый смрад. Обмороки и сердечные приступы за рулем увеличивали статистику ДТП… Город задыхался. Отравленный выхлопными газами центр столицы напоминал чудовищное изобретение доктора Беккера – фургон «грузовика 3».[36]

Резко вскрикивая сиреной, вспыхивая проблесковым маячком, служебная «Волга» генерала Гаврюшенко вырвалась, наконец, из пробки, пересекла двойную осевую, выскочила на встречную полосу. Осовевший от жары генерал (не могут, понимаешь, кондишн поставить) распустил узел галстука. Машина неслась по встречняку, издали предупреждая мигалкой всякое быдло о том, что едет белый человек… А машина Председателя, который «вел» генерала, осталась в пробке. Не мог Председатель позволить себе такой езды, как генерал. Автомобиль Председателя безнадежно застрял, генеральская «Волга» умчалась. Антрацитово-черный кузов под синими сполохами мигалки исчез…

Левой рукой Кондратьев взял радиостанцию.

– Едет объект. К тебе едет. Скоро – через две-три минуты будет в адресе. А я застрял в пробке. Не предпринимай ничего, перенесем на другой раз.

– Даже не думай об этом, – ответила рация. Рация была в руках Таранова, а сам Таранов сидел в салоне микроавтобуса «Форд-транзит» во дворе дома, где жила любовница Гаврюшенко. На борту фургона красовалась реклама фирмы, снабжавшей население питьевой водой.

– Обед готов? – весело спросил генерал в трубку… Весело спросил, весело. И услышал веселый ответ: готов, мой генерал, все готово – и обед, и я… Когда ты приедешь? Очень соскучилась по тебе, мой генерал.

Водитель сидел за рулем генеральской «Волги» с невозмутимым видом и, казалось, совсем не прислушивался к разговору. Водитель возил Гаврюшенко уже три с половиной года и отлично знал, куда везет своего босса. Одно время генерал ездил к Оксане сам, на своей личной «Ауди». Потом маскироваться перестал и даже пару раз «командировал» своего водилу с машиной в распоряжение Оксаны… Зато водила получал «льготы» в виде возможности пользоваться тачкой для своих целей.

– Через три минуты буду – сказал генерал и убрал телефон.

Задним ходом Таранов подогнал «форд» почти впритык к подъезду. Выскочил, распахнул заднюю дверь фургона, сквозь тонированное стекло в двери увидел знакомую «Волгу», въезжающую во двор.

«Волга» остановилась в нескольких метрах от «форда». Гаврюшенко бодро сказал водителю:

– Все, Костя, на сегодня свободен.

– Спасибо, Сергей Сергеевич.

Генерал посмотрел на фургон возле подъезда, бросил:

– Вот урод… всю, бля, дорогу перегородил. Непременно нужно аж в подъезд въехать.

Костя тоже посмотрел на «форд», поддакнул:

– Оборзели.

Генерал вылез из машины, хлопнул дверцей. «Волга», рыкнув движком, отъехала.

Таранов услышал хлопок дверцы и звук отъезжающего автомобиля. Он взял в руки десятилитровый баллон воды. Планировалось, что захват генерала Таранов и Кондратьев будут производить вдвоем. Но Председатель засел в пробке. А переносить операцию на другой раз Иван не хотел – свою любовницу Гаврюшенко посещал раз в неделю… Иван взял в руки баллон и приготовился.

Оксана Потемкина, студентка третьего курса журфака Московского государственного университета, надела черный пеньюар. Сквозь почти прозрачную ткань просвечивали узенькие трусики и чулки. Надевать чулки в такую жарищу совсем не хотелось, но Гаврюша возбуждался от чулок… боров старый! Фетишист. Но фетишист с толстым кошельком и большими связями. А без связей в Москве карьеру не сделаешь. Хочешь жить, девонька, подстилайся под папиков со связями и говори судьбе спасибо за то, что еще повезло.

Оксана подмигнула своему отражению в зеркале и выглянула в окно. Увидела отъезжающую «Волгу»… прибыл боров.

Генерал-майор протиснулся между стеной дома и открытой дверцей «форда». Работяга в сером комбинезоне выгружал из фургона голубоватые бутыли с артезианской водой. Генерал привычно набрал код на стальной двери подъезда. Замок щелкнул.

Замок щелкнул, и одновременно Иван опустил десятилитровую бутыль на голову генерала-оборотня. Он боялся переборщить – Гаврюшенко на вид-то бравый, но уже не шибко молодой – и ударил недостаточно сильно… Генерал слегка качнулся, выпустил ручку двери и начал поворачиваться.

Иван ударил второй раз. Тело Гаврюшенко опустилось на землю. Таранов отшвырнул в сторону баллон. Пластиковая посудина упала на острый угол кирпича, ограждающего клумбу у подъезда, лопнула, и вода потекла на оранжевый ковер ноготков. Иван подхватил тело и забросил в фургон.