Книга Сердце воина - Элли Шарм

Темнокожий молодой человек послушно начал заводить автомобиль.

— Выпусти меня немедленно! - С сильно колотящимся сердцем, я почувствовала, как машина тронулась с места. — Остановитесь!

По вытянувшемуся лицу Наргиз, я поняла, что девушка тоже совершенно не понимает, что происходит.

Глава 35

Синай потёр левый глаз, что дёргался в нервном тике и неожиданно тихо чертыхнувшись, вытащил из кармана брюк предмет очень похожий на брелок.

— Что б тебя! - кадык мужчины поднялся по горлу и опустился, руки дрожали, пока он поворачивал другой стороной чёрный предмет.

Перевернув его, он вновь смахнул пот со лба на этот раз прямо ладонью.

— Ты за все поплатишься, никому не позволительно так обращаться с Синаем! – бормотал брюнет, возясь с кнопками.

Я с ужасом наблюдала за мужчиной, лихорадочно думая о том, как же мне выбраться из этой западни.

«Дура! Какая же я доверчивая дура! Разве можно было верить Синаю?» - причитала про себя, холодея от страха и безысходности.

—Какой осел придумал только, где инструкция?! – зарычал Синай, с бешенством ударяя ладонью по окну автомобиля.

Я смотрела на него и думала о том, как же он болен! Он точно не в себе, того и глядишь пена пойдёт изо рта.

Мужчина потерял весь свой лоск, сейчас казалось, что он нацепил чьи - то чужие вещи лиж бы выглядеть солиднее.

— А-а-а! Вот она заветная кнопочка! – радостно хохоча, обрадовался Синай.

Странный тон заставил меня насторожиться.

Синай зашёлся отвратительным смехом, своим звучанием, так напоминающим звук издаваемый генной.

— Что это? – сипло, спросила я, сжимаясь на своем сидении.

Рядом сидящая Наргиз замерла в ожидании ответа, обеспокоенно сжимая пальцы.

— Маленький весёленький сюрприз для Армана. – гадко захихикал турок.

Наргиз расправила плечи и обратилась к брату:

— Я не знаю, что ты задумал Синай, но ты уже переходишь все границы! Я знаю, что с тобой, если ты сейчас же не выпустишь Вику, то поверь, отец узнает, что ты пристрастился к коксу.

Слова Наргиз заставили Синая замереть.

Оскалившись словно дикое животное, он подался вперёд.

— Давай, вперёд, сестренка! Беги к папочке нажалуйся на Синая, как ты любила это делать в детстве! Хорошая Наргиз и отвратительный Синай, так ведь было всегда?! С самого детства! – у мужчины странно блестели и бегали глаза, и я к своему ужасу вдруг отчетливо поняла, что он находится в наркотическом опьянении.

Как же я этого сразу не поняла?!

— Смотрели на меня как на паршивую овцу, не без урода в семье, - бубнил мужчина себе под нос уже буквально обливаясь потом - Арман оскорбил нас, вначале увел девушку, что мне приглянулась, потом ещё и тебя дуру бросил! Он должен заплатить за то, что так обошёлся с семьей Шахин.

Мужчина вновь уткнулся носом в брелок.

Неожиданный гром заставил  меня подпрыгнуть на сидении. Словно штук десять разлом прогремели прямо за спиной. Я готова была поклясться, будто даже машину дёрнуло.

Все вокруг будто замедлилось, я с удивлением поняла, что прижала инстинктивно к ушам ладони.

Повернувшись  в бок, я наткнулась взглядом на потрясённое лицо Наргиз, девушка открывала и закрывала рот. Она сидела вполоборота и смотрела куда - то в сторону.

Сердце болезненно дёрнулось.

Медленно словно тяжело больной человек, я повернулась назад, поститесь, что вызвало у девушки такую реакцию.

Всего несколько минут назад на месте, где стоял некогда большой дом семьи Ассад, остались лишь развалины.

Газем!

Из моего горла вырвался сдавленный хрип.

Словно кто - то беспощадно железной хваткой сдавил горло, не давая сделать даже малюсенький глоточек кислорода.

Резкий приступ тошноты заставил сложиться вдвое.

Застонав, я вцепилась одной рукой в обивку сиденья, а другой ухватилась за находящееся впереди кресло водителя.

— Только попробуй испортить мне салон, сука! – завопил Синай, больно шлёпнув ладонью по моим пальцам.

— Если бы я не нуждался в бабках, ты бы тоже сейчас была там, среди хлама. — мужчина протянул руку и больно сжал мои скулы.

— А сожженные ошмётки твоей плоти летали бы по воздуху! -  продолжал, разоряться  мой враг, ехидно смотря в мое перекошенное от ужаса лицо.

Наргиз придя в себя, начала мелко дрожать и всхлипывать.

— Что ты наделал, Сенай! Ты убийца, мой брат убийца! – закричала она.

Мужчина наклонился вперёд и наотмашь ударил свою родную сестру.

— Закрой свой рот! Только попробуй пискнуть и тебя будет ждать пострашнее участь, чем твою подружку! – пригрозил турок, бешено вращая глазами.

— Прошу, отпусти Вику!- взмолилась Наргиз, бледная словно полотно, она сжимала руки перед собой в умоляющем жесте, не сводя глаз с красного, как помидор лица наркомана. — Ради всего святого, прошу тебя, Синай, опомнись!

Она протянула руку вперёд, но мужчина грубо откинул ее прочь.

— Мне до одного места, что ты там несёшь, сестрица! У меня свои грандиозные планы на эту белобрысую сучку.

Я застонала, почти теряя сознание, слишком огромное потрясение, меня словно парализовало, я не о чем не могла думать, лишь только о том, что Газем больше нет!

Я больше ее никогда не увижу!

Не почувствую тепло ее ласковых добрых рук.

Перед глазами словно кадры  из кинематографа начали меняться слайды: вот мы сидим у камина, пьём чай, вот она учит меня правильно произносить по-турецки слова, смеется, заплетая мои длинные белокурые волосы, удивляясь их необычному цвету.

Эта сволочь отобрал у меня… маму! Сделав второй раз сиротой.

Закричав не своим голосом, я бросилась на него словно тигрица, целясь ногтями прямо в наглые тёмные, как бездна  глаза.

Вырвать!!! Вырвать и раздавить каблуками!

— Ах ты, сука ненормальная! - Закричал Синай, когда мои пальцы впились в его волосы, выдирая их с корнем пучками.

Я драла его как одержимая, со стороны слыша свой крик, не могла поверить, что могу издавать такие страшные звуки. Страшные пронзительные. Так кричит раненная птица, когда понимает, что ее гнездо разорили, и птенцов больше нет …

— Отпусти, тварь! Ну, все ты напросилась, гадюка!

Хлесткая пощёчина отбросила меня назад.

Тяжело отдуваясь, так что казалось, сердце подпрыгивает к самой гортани, я с ненавистью смотрела на это ничтожество, что возомнило себя Богом. Будто он вправе решать, кому жить, а кому нет.