Книга Возвращение злодейки любовного романа - Кира Иствуд

— Ты знала… знала, что так будет.

Я опускаю голову, вина сдавливает сердце так, что дышать больно. Смотреть Алану в глаза — невыносимо.

— Вот почему ты оказалась возле древа… Ты хотела ему помочь, — тихо говорит принц. — В книге мой брат погиб?

Я вскидываю взгляд.

— Нет, не отвечай.

Алан бледный как бумага. Он аккуратно берёт серого волка на руки. На меня не смотрит. Я выхожу за ним из пещеры, мы оба знаем, что времени слишком мало. Вынести Джареда из леса мы попросту не успеем! Если бы у меня была сила целительства, то… Но её нет!

Отчаяние душит. Будь я в форме человека, уже рыдала бы в три ручья. Но слёзы не помогут… Ничто не поможет.

Я смотрю на Джареда. Серая волчья голова безвольно свисает, на носу запеклась кровь, глаза плотно закрыты. Он даже не чувствует, что рядом с ним брат. Что его куда-то несут…

Не должно всё вот так закончиться! Джаред не должен погибнуть! Надо что-то придумать! Выход обязан найтись… Мой взгляд останавливается на озере, и тут же в голове вспыхивает идея.

Я несусь к озеру, склоняюсь над зеркальной гладью, в отчаянии мысленно зову:

«Кристиния!…мама! Отзовись! Пожалуйста…»

Секунду или две ничего не происходит, а потом по чёрному зеркалу воды проходит рябь, и из глубины словно всплывает лицо Кристинии. Чёрные волосы извиваются как змеи, красные губы сложены в напряжённую улыбку, стылый взгляд щупает мою звериную морду.

«Виктория?» — неверяще шепчет мать.

«Да, мама, я оборотень. Но об этом потом. Сейчас мне очень нужна твоя помощь! Точнее, она нужна моему… другу. Помнишь, как ты залечила рану Алана? Ты можешь сделать это снова?»

Со спины подходит Алан, он смотрит на воду.

— Кто это? Твоя мать? — спрашивает он. Я чувствую исходящие от него волны угрозы. Сосредоточившись, я посылаю принцу мысль:

«Кристиния может помочь!»

— Она убийца, — выдавливает Алан. — Я ни на полшага не подпущу её к Джареду.

Мать в озере насмешливо кривится:

«Помочь кому? Сыну Илоны? Сыну моего злейшего врага? Ты слишком многого просишь, доченька! Тем более, твой принц явно против».

Я со злостью бью лапой по воде. Рычу:

«Вы оба прекратите! Если ты, мама, хочешь, чтобы я в будущем вытащила тебя из зеркала, если правда считаешь меня своей дочерью, ты поможешь! А ты… — я поворачиваю рысью морду к Алану — Если знаешь другой способ спасти брата, самое время его озвучить!»

— Мы успеем, вытащим Джареда из леса, — упрямо отвечает Алан. — Он продержится. Он сильнее, чем кажется!

«Не успеем! Ты и сам это знаешь!»

— Я не верю твоей матери, — сквозь зубы выдавливает Алан.

«И не нужно! Верь мне! Ведь ты же обещал, что попытаешься!»

— Ладно… — выдавливает Алан. Я понимаю, он просто видит, что терять нечего. У Джареда нет другого шанса выкарабкаться.

Алан с Кристиней зло переглядываются, а потом мать говорит так, что слышим мы оба:

— Что случилось с этим оборотнем? Поднесите его к воде.

Алан играет желваками, косится на меня, но всё-таки выполняет просьбу. Кристиния хмурится, и торопливо говорит:

— Времени и правда мало… Мне нужна твоя кровь, Виктория.

— Её кровь? — напряжённо говорит Алан. Он весь похож на сжатую пружину. — Бери мою, ведьма!

— Нет, — отвечает мать и смотрит на меня. — Подойдёт только кровь потенциально сильного чёрного мага.

Я киваю, и под пристальным взглядом Алана прикусываю себе лапу. Кристиния что-то шепчет, и кровавые бусины взлетают в воздух, а затем направляются к тяжело дышащему серому волку. Они опускаются ему на шею, на рваную рану, ещё несколько капель крови растекаются по его волчьей груди.

Глаза Кристинии светятся, она шепчет непонятные слова, плетёт руками невидимый узор. Мы с Аланом напряжённо следим за серым волком. Его раны начинают светиться, а потом… затягиваться — медленно, но верно. Дыхание волка выравнивается прямо на глазах.

— Всё, больше не могу, — тяжело выдыхает Кристиния, лицо её бледнеет, голос становится тусклым: — Я потратила много сил. Не трогайте его до пробуждения… И Виктория, помни о том, что пообещала. Вытащи меня отсюда. Надеюсь, твой принц оборотней не станет рубить с плеча и вспомнит, что я сделала для него.

Лицо её исчезает.

Алан в форме человека сидит возле брата и разглаживает шерсть, слушает дыхание. Лицо его выражает тревогу, в стальных глазах живое, настоящее беспокойство. Я чувствую, что он любит брата куда сильнее, чем это показывает.

Связь души и тела Джареда стала гораздо прочнее. И она укрепляется с каждой секундой. Меня накрывает такое облегчение, что хочется упасть на землю и смеяться от радости. Получилось! Всё-таки получилось…

Алан аккуратно кладёт брата на траву. Снимает с себя сюртук и накрывает им брата, подкладывает под волчью голову сложенный в несколько раз рукав. Сам Алан остаётся в белой рубашке, которая словно светится в темноте.

— Ему лучше и лучше. Благодаря тебе. Ты спасла его, — говорит принц Руанда.

«Это всё мама…»

— Нет, это ты. Без тебя, она бы и пальцем не пошевелила. Но не пойму, как это возможно? Неужели магия крови и правда способна лечить?

Я сажусь рядом с Аланом на задние лапы и посылаю мысль:

«Может. Если раны или состояние были спровоцированы чёрной магией… Мама сказала его пока не трогать, до пробуждения. Теперь с ним всё будет хорошо, я чувствую».

— У тебя всё ещё идёт кровь… — вдруг говорит Алан.

«Что?» — не понимаю я.

Принц поворачивается ко мне и аккуратно берёт в руку мою укушенную лапу, а потом магией останавливает кровь. Он смотрит на меня пристально и с каким-то затаённым любованием, трепетно проводит пальцами по моей звериной голове, разглаживая шерсть, ласково чешет пятнистые уши, гладит шею.

«Всё хорошо, — мысленно говорю я, чувствуя, как заходится стуком сердце. — С Джаредом всё будет хорошо… Ему повезло с братом. Ты его любишь, я вижу…»

— А ты? — вдруг спрашивает Алан.

«Что?» — теряюсь я.

— Ты любишь Джареда? Ты ведь здесь ради него?

«Что…»

От смущения и удивления, я отскакиваю назад, шерсть встаёт дыбом, усы топорщатся. Возмущение перехватывает горло. Но я вдруг вспоминаю, что ведь сама сказала Алану, что люблю другого… Неужели, теперь он думает, что этим «другим» может быть его брат.

«Нет, Джаред тут ни при чём… да, я тут ради него, но это не потому… точнее…» — мысленно передаю я, путаясь в словах. Алан не сводит взгляда. В его серых глазах отражается луна, фигура принца тонет в темноте леса. Он выглядит таким сильным и таким ранимым одновременно, одиноким, очень закрытым человеком, которому пришлось пережить многое.