Книга Закон долга - Владимир Сухинин

Рассказав о положении дел, староста приступил к главному – зачем он пришел:

– Теперь о моем деле. Гнать стадо они будут все по той же дороге, что шли мы. Сами понимаете, что в селениях по пути живут почти разбойники… – Он кинул испытующий взгляд на Артема, чтобы посмотреть на его реакцию.

Артем соглашаясь, кивнул.

– Вот я и подумал, что может дадите десяток солдат для охраны? – Староста еще раз испытующе поглядел на Артема. Не заметив пренебрежения, продолжил говорить. – А мы тоже в долгу не останемся, чем можем поможем. Среди нас хорошие охотники. Обеспечим провиантом и молочком… Мехами поделимся. У нас скорняки отменные. Что скажете?

– Да не вопрос, Турган, дам я десяток, чтобы сопроводить ваш караван. Еще кошке своей прикажу охранять. Когда думаете выдвигаться?

– Так через седмицу и тронутся можно. Туда дня три, обратно дней десять. За две седмицы управимся. Спасибо, что не отказали. И вот еще что, – староста обвел скудную обстановку комнаты. – Вижу вы один. Дам я вам двух кухарок в помощь. И уберут, и постирают, и приготовят. Есть пара вдов… Староста хитровато кинул взгляд на Артема, но тот спокойно выдержал взгляд и ответил – Это было бы хорошо, Турган, баба она всяко лучше денщика готовит…

– И мне бабу… из-под стола показался Свад и залез на свободный табурет. Нагло посмотрел на старосту и грозно, как ему самому казалось, произнес: – Иначе прокляну. Молоко скиснет. Вот.

– И домовенок ваш тут? – как ни в чем не бывало улыбнулся староста. – Проказник, всем бабам под юбки заглядывал. И били его… Вы ему молочка в блюдце налейте…

– Ты себе молока налей, кривошип с бородой, – огрызнулся Свад. – Я помогу со стеклодувом. Выберу молодых парней и обучу.

– А ты умеешь стекло делать? – удивился Артем.

– А что там уметь? – небрежно отмахнулся Свад. – Бери да делай.

Староста некоторое время молча смотрел на коротышку, потом спокойно заговорил:

– А ведь есть у меня для тебя девица, домовой. Чуть больше тебя, но это не страшно. – Увидев удивленный взгляд Артема и сильно заинтересованный Свада, слега ухмыльнулся. – Сирота у нас одна есть. Калека.

– Зачем мне калека! – возмутился Свад. Мне здоровую давай. Вот с такими сиськами! – коротышка показал руками какие должны быть вторичные половые признаки у женщины.

– Так она здоровая, только четверть человека. А сиськи как раз такие и есть, – не смутился староста.

– Зачем мне четверть? Мне целая нужна.

– Девушка целая. Только не выросла. Калека она с детва. Семнадцать весен. Самый сок. Ее мать заболталась с бабами, да не усмотрела, в колодец дочку уронила и что-то та себе при падении повредила. Отец как узнал, так мать у колодца и прибил. А его самого жандармы забрали. Больше мы его не видели, а девочку спасли, вырастили. Только она расти перестала. И с детства у нее дар открылся лекарский. На кого руку положит, тот и выздоравливает. Хоть человек, хоть животина. Мы ее от инквизиции по подвалам прятали. Тем только дай повод, сожгут сразу и скажут «одержимая».

– Я не видел у вас карлиц, – удивился известию Артем. – И не выдал никто?

– А мы ее прятали всю дорогу. А теперь уже и не надо. Лушой ее зовут. В моем доме теперича поселил ее. А насчет выдачи, так дурней у нас нет. – И как само собой разумеющееся добавил: – Кто же лекарку предавать будет?

– В твоем доме? – Гремлун заерзал на табурете.

Староста глянул на гремлуна, нахмурил брови и тихо произнес:

– Если обидишь девочку, пеняй на себя. Найдем, не спрячешься.

Свад возмущенно выставил грудь.

– Как ты мог такое подумать! Гремлун ребенка не обидит.

– Да? – язвительно спросил Артем. – А это что? – и показал свою руку.

Может там тоже твоя работа?

– Да ты что? Я ее не видел и не знаю. Да пошли вы все по нисходящей амплитуде графика моих ценностей… – Разгневанный и оскорбленный гремлун слез с табурета и растворился в воздухе.

– Он что, и у вас в лагере бывал? – спросил Артем.

– Бывал, – усмехнулся староста. – Пугал баб и требовал самогон. Меня обозвал как-то странно. Катагеном недоделанным.

– Может котангенсом?

– Вот! Точно им. Ученый стервец.

Староста глубоко полной грудью вздохнул, хлопнул широкими ладонями себя по коленям и поднялся.

– Так я пойду, распоряжусь насчет вдов, – сказал он.

Артем думая о своем, кивнул:

– Ага, иди.

Сотрудничество с поселенцами сулило хорошие выгоды. Надо отношения развивать. И подумать о том, чтобы солдаты, живущие без женской ласки, не насильничали крестьянок. Но не публичный же дом здесь обустроить?..

Староста ушел, а Артем, ничего не придумав, сел дописывать донесение. Но дописать ему снова не дал Козьма.

Он заглянул, огляделся и, загадочно улыбаясь, сообщил:

– Мессир, банька готова, прошу отпариться.

После дороги и купания в грязной воде грота у Артема чесалось все тело. Услышав о бане, он радостно поднял голову. Но рад был не только он.

– Баня, это хорошо! – проговорил неожиданно появившийся Иль. – Пошли Артем дорожную пыль смоем.

– Вам-то она зачем, господин бог? Вы же нематериальный.

– Еще какой материальный. И чувствую как материальный, и чешусь, и… но это, впрочем, неважно. Бери полотенце и пошли.

– Сейчас пойдем. Козьма, не уходи.

Денщик вошел и остановился у стола. Хранителя тот не видел. Внимательно и преданно посмотрел на мага.

– Козьма, староста двух женщин пришлет, готовить и убирать у меня. Боюсь, как бы солдаты обижать не стали.

– Этих «забижать» не будут, – ответил рассудительный Козьма.

– А других из селянок? Как обычно происходит в крепостях?

– Обычно? Так по-разному. Смотря какой, порядок будет. Ежели командир попускает, то могут и снасильничать. Тех мужиков, что будут из-за этого бунтовать, повесят. Остальные терпеть будут.

– То есть насильничали всегда? – уточнил Артем. Козьма, который не видел в этом большой беды, только пожал плечами.

– Дело житейское, – спокойно пояснил он. – Крестьяне, они ж кто?… – Но продолжать, пояснять не стал. Артему и так стало понятно. Крестьяне как скот: прав не имели. Потому и считалось обычным делом насиловать их баб.

– Обычно староста, – продолжил денщик, – выделял для этого дела вдовушек и перезрелок, тех кого замуж не взяли… И все были довольны.

– А в Хволе как делали? – уточнил Артем.

– Там вешали солдата, коли снасильничал, там начальства много. Но здесь не Хволь… А вообще в городе был дешевый женский дом. Там наш брат все жалование спускал.