Книга Третья тайна - Кендра Эллиот

— Спасибо, Наташа. — Мерси нажала «отбой». — В челюсти Оливии Сабин есть признаки давнего перелома. Локхарт также сказала, что и на других лицевых костях имелось несколько старых заживших переломов. Видимо, это та самая Оливия.

— Какой кошмар… — Трумэн увеличил старую фотографию женоизбивателя и увидел в его глазах зло.

Что это за мужчина, который посмел поднять руку на женщину?

— Думаю, попадание за решетку — вполне логичный мотив для убийства и Малколма Лейка, и бывшей жены. Этот парень по-прежнему в тюрьме?

— Давай выясним.

28

Морриган совсем не похожа на меня.

Ну и плевать. Моя дочь гибкая и хрупкая, а у меня пышная фигура. Ее никогда не назовут чувственной женщиной. Моя кожа бледно-шоколадная, а у нее — почти прозрачная, с розоватым оттенком. Тонкие, воздушные черты лица — практически полная противоположность моих толстых скул и бровей. Во мне гены предков, которые вкалывали под палящим солнцем. Ее же предков я не знаю.

В ее светлых глазах и красивых волосах я узнаю черты ее настоящей матери. И все-таки Морриган для меня как родная дочь.

Есть много способов прервать беременность, и моя мать знала большинство из них. Она прекрасно разбиралась в травах… и в ядах. Она знала, как сильно может ударить по женскому организму отторжение растущей в нем новой жизни. Она отказывалась делать операционные аборты — только продавала зелья. Тем, кто просил зелья, Оливия не отказывала. Ее единственное условие: беременность еще не должна быть заметна. Если у пришедшей женщины хотя бы чуть-чуть вырос живот, Оливия отсылала ее к врачу. Такие посетительницы часто злились, кричали на нее и винили во всем. Но моя мать твердо стояла на своем.

Я была дома, когда первого февраля из-за Каскадных гор, из Салема, к нам приехала мать с взрослой дочерью. Я почувствовала их нерешительность еще до того, как они вошли.

— Они колеблются, — шепнула я матери, когда они появились на пороге. — Девушка боится, что совершает ошибку, а мать растеряна. — Я сделала паузу. — Цель их визита противоречит зову их сердец.

Женщины вошли. Мы узнали, что девушке семнадцать, она учится в старшей школе — лучшая в классе — и ее приняли в колледж со стипендией. И слава богу, как сказала ее мать. Они очень бедны, и об оплате учебы не могло идти и речи. Она первой в семье поступит в колледж.

Два теста на беременность подтвердили опасения дочери. Она подсчитала, что находится на третьем месяце. Клялась, что предохранялась, и была потрясена, когда месяц спустя обнаружила, что беременна. До отъезда в колледж оставалось семь месяцев.

Мама подала им чай. Я почувствовала запах травяного успокоительного настоя. Девушка не взяла чашку и смотрела на нее так, словно там яд.

— Там нет ничего опасного, — сказала я, ощутив запах ее страха. — Прежде всего надо поговорить.

Девушка взяла чашку дрожащими руками и неохотно сделала глоток.

Большие невинные голубые глаза. Несмотря на потрясающие успехи в старшей школе, она все еще ребенок. Я с легкой завистью смотрела на ее прямые светлые волосы. Мне всегда хотелось иметь такие же. Даже в зрелом тридцатилетнем возрасте я завидовала ее подростковому совершенству. И все же безденежье было заметно. Их машина оказалась почти такой же старой, как у моей матери, а одежда — сильно изношенной и тщательно заштопанной. Вокруг обеих витал кислый запах отчаяния.

За чаем мы выслушали их. Моя мать всегда начинала прием с беседы с будущими «пациентами». Ей нужно было знать, обдумали ли они свое решение. Мы почти сразу поняли, что эти женщины не готовы.

Оливия взглянула на меня, изогнув бровь. Я тут же спросила девушку, не хочет ли она посмотреть на козочек. Они разделились: ее мать осталась пить чай с моей матерью, а дочь пошла за мной в сарай, где две козы кормили своих козлят. Девушка была очарована, как и ожидалось. Детеныши животных и человеческие девочки — идеальное сочетание.

— Ты боишься сделать то, что задумала, — наконец произнесла я, глядя, как она гладит коз.

— Я не хочу, — тихо ответила она. — Но другого выхода нет. Я не могу позволить, чтобы эта беременность испортила мне жизнь.

— Мужчина мог бы сделать предложение, — тихо пробормотала я.

— Что? — Голубые глаза озадаченно уставились на меня. Девушку окутали запахи бледно-желтого и сиреневого цвета. Я вдохнула аромат свежих роз и сирени: невинность.

— Это я так, сама с собой.

Она накрыла живот ладонями.

— Я ничего не чувствую. Пока никаких изменений. Но все равно знаю, что во мне растет новая жизнь.

— Можно?.. — Я указала на ее живот. Девушка неохотно кивнула.

Я улыбнулась и медленно приблизилась, не желая спугнуть ее. Осторожно положила кончики пальцев на ее плоский живот и закрыла глаза.

Свежескошенная трава, фиалки, лимоны… На меня нахлынуло множество запахов. Я ожидала тонких ароматов, но ребенок источал сильные запахи. В голове словно полыхнула бледно-розовая вспышка. Я поняла: родится девочка.

Моя.

Я открыла глаза и поспешно убрала руки.

— Что там? — спросила девушка.

— Ничего особенного. Просто мне показалось, что я тебя напугала, — соврала я. — Я ничего не почувствовала.

Ее бездонные голубые глаза смотрели подозрительно.

— Ты не думала отдать ребенка на усыновление или удочерение?

Мои колени дрожали, как желе. Я ухватилась за край козьего загона, чтобы удержать равновесие.

— Да, но это, кажется, сложно…

— Я могу позаботиться обо всем. Тебе не придется подписывать никаких бумаг.

Ее лицо прояснилось:

— Правда?

— Ты же не хочешь прерывать беременность, да? — мягко продолжала я. — Есть и другой выход…

Через полчаса, когда они уехали, план был готов. До конца учебного года в школе беременность, скорее всего, еще не заметят, а в конце лета Оливия поможет с родами.

И я оставлю ребенка себе.

Месяцы беременности тянулись томительно долго. Меня снедали нетерпение и страх, что девушка передумает. Я не знала покоя, пока в конце лета их машина не припарковалась перед нашим домом.

Когда я впервые взяла Морриган на руки, то словно обрела потерянную половинку души. До этого я и не подозревала, как сильно мне не хватало дочери.

Она такая невинная… В отличие от меня, в чьих жилах течет кровь убийцы.

Она пахла свежескошенной травой, а глаза были такого же прекрасного бледно-голубого цвета, как и ее аура.

Я сразу полюбила девочку.

Оливия давала советы и следила, как я ее воспитываю. Ее определенно забавляло, как сильно Морриган изменила мою беспечно-распутную жизнь. Я больше не искала приключений, стараясь жить тихо и не ворошить свое опасное прошлое.