Книга Лабиринты соблазнов - Надежда Черкасова

– Доктор, – Алексей обратился к Николаеву, – когда Катерине Владиславовне стало плохо, она просила позаботиться о своей родственнице, Марии Юрьевне, которая лежит в соседней комнате.

– Ах, какая же она у нас жалостливая! – тут же запричитала повариха и снова заплакала. – Это же надо – самой плохо, а она, сердешная, о старушке печется!

Алексей провел Николаева в другую комнату.

– Ей тоже требуется немедленная госпитализация, – вынес вердикт Николаев после осмотра больной. – Хорошо, если до больницы успеем довезти. Срочно зовите санитаров с носилками!

Все бросились исполнять приказание сердитого доктора, который цыкнул на старшего охранника, начавшего было возражать. Сначала помогли санитарам отнести в машину хозяйку дома, затем ее родственницу.

Алексей на правах любимого человека вызвался проводить девушку до клиники. Он со скорбным выражением лица держал ее руку в своей. При этом весь женский персонал умилялся и пускал слезу: как же это походило на их любимые мыльные сериалы!

Наконец машина скорой помощи, возвещая округу оглушительным воем сирены о важности исполняемой миссии и сопровождаемая двумя черными «БМВ» с кучей вооруженных до зубов охранников, выехала за пределы Катюхиных владений. И вот они уже мчатся по ночной пустынной трассе в самый прекрасный город на свете, где сбываются мечты и рушатся надежды, чтобы вновь, как птица феникс, восстать из пепла и возродиться к новой жизни.

Николаев разместил Катюху в отдельной палате своей знаменитой клиники, приняв все необходимые меры к ее благополучному выздоровлению. Двое охранников уютно устроились в мягких креслах у дверей палаты своей драгоценной хозяйки, а еще двое – внизу, в холле клиники. Алексея в палату не пустили.

Через некоторое время появился Николаев и сообщил, что родственницу Катерины Владиславовны – Марию Юрьевну – спасти не удалось: она умерла по естественным причинам – от старости. Алексей тут же вызвался помочь в организации похорон и удалился с Николаевым.

Наконец-то все необходимые меры безопасности были приняты, и Алексей помчался к Миле. Она еще не очнулась, лежала уже без грима, с закрытыми глазами, бледная, с кровоподтеками и ссадинами на лице. Алексей присел рядом на стул. Он теперь даже за руку ее не мог взять, так как она находилась под капельницей. В палату вошел Николаев, проверил пульс Милы.

– Уверяю вас, голубчик, Людмилочка поправится, дайте только срок, – попытался утешить он переживающего Алексея, на котором не было лица: и осунулся, и взор потух.

– Сколько нужно времени?

– Все, что мог, я со своей стороны сделала. А дальше – ждем-с! Вы зря так переживаете: жить она будет. А здоровье поправим.

– Вы уверены? – Алексей с надеждой посмотрел на Николаева.

– Более чем! Я вам заявляю это совершенно официально, как академик медицинских наук. И вы просто права не имеете мне не верить! А потому ложитесь-ка вы на соседнюю кровать и поспите немного. Никто вас здесь не потревожит. А то у вас вид, словно умирать собрались. Я потому Людмилочку и поместил в двухместную палату, чтобы вы не расставались с ней ни днем, ни ночью. В коридоре дежурит опытная медсестра, она через каждые полчаса будет заходить проверять состояние больной. Так что вы можете позволить себе немного вздремнуть. Завтра утром вас ожидает радостное событие: Людмилочка придет в себя. А к радостному событию тоже надо как следует подготовиться. Иначе Людмилочка увидит вас такого бледного и сумрачного и подумает, что за ней смерть пришла в образе мужчины. Да, кстати, а она вас видела когда-нибудь без бороды?

– Ни разу, – усмехнулся Алексей.

– Ну вот видите! Тогда вам тем более следует отдохнуть. Хотя бы для того, чтобы она вас узнала. Да и я пойду, посплю немного на диванчике в своем кабинете.

Пожелав спокойной ночи, хотя за окном уже светало, Николаев вышел. Алексей так переволновался, что даже не думал о том, с кем ему придется общаться завтра, вернее, уже сегодня – то ли с Милой Миланской, то ли с Люсенькой? И окажется ли та или другая его женой? О второй пропавшей пока старался не думать, так как сначала следовало разобраться с найденной. Он прилег на кровать и уснул глубоким тяжелым сном…

* * *

Самый крепкий сон – перед рассветом. Спят все: светило медицины в своем кабинете на диванчике; дежурная медсестра на посту за столом, склонив голову над раскрытой книгой с любовным романом; охранники в коридоре, уютно устроившись в удобных креслах для посетителей и прислонив буйные головы к стене; Алексей и Мила в палате на соседних кроватях.

Через час-полтора клиника оживет, и забегают по длинным коридорам шустрые медсестры, будя пациентов и проводя утренние процедуры. А пока все крепко спят, досматривая сладкие или жуткие – кому как повезет – сны.

Не спится только Катюхе. Она выходит из своей палаты и крадучись бредет мимо спящих без задних ног охранников. Что с ней, почему она здесь, не заболела ли, не попала ли в аварию? Может, перепила ненароком? С ней этого прежде никогда не случалось. Да и чувствует она себя прекрасно, и похоже, что у нее совсем нет причин, чтобы находиться в клинике. Последнее, что она помнит, – склонившегося над ней Алексея. Значит, она все-таки перепила и отключилась? А он, бедненький, так перепугался, что вызвал неотложку? Какой же он душка!

Катюха подходит к спящей на посту медсестре и замечает перед ней на столике два процедурных листа с указанием номеров палат. Один из них оформлен на ее имя, а другой почему-то безымянный.

«Какая прелесть! – думает она. – Кто же это у нас здесь находится инкогнито? Что за тайная личность, имя которой даже не обозначено? – Любопытство тут же сменяется ревнивой завистью. – Значит, мое имя выставили на всеобщее обозрение, а имя более важного клиента засекретили? И кто же это у нас оказался более важным и богатым?»

Катюха отправляется дальше, разыскивая палату, в которой находится неизвестный, но очень заинтересовавший ее пациент. Или пациентка, о которой никто не должен знать.

Она проходит в самый конец коридора и, завернув за угол, с опаской передвигается по другому коридору, внимательно разглядывая номера палат. Вот и нужный. Осторожно открывает дверь, заглядывает в палату с дежурным освещением и проходит внутрь.

Стоя у кровати с крепко спящим Алексеем, она грустно думает: «А казачок-то оказался засланным. Жаль! Надеялась, хоть на этот раз повезет». Повернувшись к другой кровати, удовлетворенно улыбается, сверля озлобленным взглядом по Люсеньке: «Где же ты его, гадина, подцепила? Неужели это тот самый Алексей, с которым ты вернулась из тайги? Как бы там ни было, а все складывается даже лучше, чем я придумала! Смотрите, голубки, не упорхните: я к вам очень скоро вернусь!»

Катюха прокрадывается к сестринскому посту, и небольшая связка ключей на столике осторожно отправляется в карман ее больничного халата. Теперь она пробирается к процедурному кабинету, который заметила по пути. Проникнув внутрь, бегло осматривает медикаменты в застекленном шкафу: ничего подходящего. Оглядывается и видит сейф, ключ к которому быстро находит в связке. Порывшись на полках и прихватив то, что наверняка подействует нужным образом на ослабленную Люсеньку, наполняет из ампул два шприца и прячет их в карман. Затем аккуратно закрывает сейф, протерев подолом возможные отпечатки пальцев, и спешит к выходу. Торопливо облачившись в белый халат и шапочку, неблагоразумно оставленные кем-то из персонала на спинке стула, выскальзывает в пустой коридор.