Книга Сезон штормов - Роберт Линн Асприн

— Да, — послышался в ответ ласковый голос, исходивший из этого ослепительного сияния.

Ганс подумал, что теперь он не станет преклонять колени при встрече с принцем, правителем из Рэнке. Встреча с верховной божественной силой настолько потрясла его, что он не собирался теперь становиться на колени перед кем бы то ни было.

А всемогущий Илье доказал тем самым свое истинное величие по сравнению с любым власть имущим на земле — королем, императором или каким-либо религиозным лидером, любым, кто не гнушается проявлением показного поклонения. Никогда небожителям не были свойственны ни эгоизм, ни эготизм. Им это просто не нужно, они выше этого, потому как они — боги!

Лицо Каджета исчезло, и вновь Гансу пришлось, сосредоточившись, напрячь свой взгляд. В конце огромного банкетного стола все еще восседал кто-то, у кого не было вообще никакого лица. Было лишь ослепительное сияние.

Невольно зажмурясь, Ганс вынужден был отвести взгляд, но потом вдруг понял, что видит перед собой богиню, закутанную в одеяние ярко-розового цвета, с отделкой серебром и алой лентой. В ее иссиня-черных шелковистых волосах вспыхивали драгоценности, а может быть, это были звезды?

Все тот же теплый и сердечный голос раздался вновь.

— Да! — повторил он. — Грубо и жестоко обманутый в моих владениях, ты, Ганс, Сын Ночных Теней и Мрака, однако, устоял на ногах. Сила убежденности в своей правоте того, кто смеется над небожителями, а также верность и преданность, проявленные осознанно и добровольно, — это я о тебе говорю, Ганс! — вот что всегда поддерживало меня! Ибо смертные и боги находятся в неразрывной связи друг с другом, Ганс!

Кузен мой, сын Саванкалы Вашанка, появился в этих краях благодаря тому, кого называют по-разному: Риддлер, Тейлз, Темпус, а также Энджинир и Сиборн. Нам с тобой не стоит даже обсуждать, кто он такой на самом деле. Однажды ночью Вашанке неудержимо захотелось обрести свободу, пусть даже ценою сделки со мной. Для этого потребовалось лишь закрыть все небо в ту ночь сплошными облаками, что и было сделано моим сыном Шальпой. Климат в ваших краях сам знаешь какой — словом, такой уж, какой он есть, и поэтому мне и Вашанке пришлось совместными усилиями устроить в ту ночь страшную грозу, тем более что вам тогда нужна была дождевая вода, чтобы не дать этому смертоносному растению уцелеть и погубить вас. Я договорился с Вашанкой, разумеется, перед тем как оказать ему помощь — я же знал, что он и с тобой договорился бы, если б не Темпус.

При обсуждении условий нашей сделки Вашанка пошел на уступку, пообещав, что сам уберет свое имя из храма моих божественных родственников и впредь не станет злоупотреблять проявлением власти в этих местах. Наверное, не очень-то разумным было с моей стороны восстанавливать храм, разрушенный Вашанкой, — все-таки это должно больше заботить вас, простых смертных. А боги не так уж и нуждаются в таком возвеличивании, ибо сами стоят выше какого бы то ни было возвеличивания.

Голова у Ганса пошла кругом, ему даже захотелось присесть.

— А.., с Мигнариал как же?..

Теперь ему ответила Эши:

— Мы уже дважды использовали ее возможности в делах та кого рода. И она все еще остается очень сильной, гораздо сильнее, чем сама себе представляет. Ведь к чему бы ни прикоснулось божественное существо, всегда при этом проявляется некая духовная сила, составляющая самую суть божественности, господствующей над пространством и временем, которые сами являются, в конечном счете, творением божественных сил и непосредственно связаны с существованием простых смертных. Эта девушка, Мигнариал, даже не помнит, что уже дважды участвовала в наших делах. Но она мечтает, о, как она мечтает об этом… и вот!

И вот та самая призрачная тень в том конце стола вдруг заговорила, причем голос звучал так, как, возможно, звучал бы голос говорящей тени — будто куском хорошей кожи с силой и не торопясь прошлись по основанию точильного камня.

— Могущество Вашанки уже на исходе, и сейчас стоило бы использовать верного слугу его, который теперь.., пропал.

— Как это? Почему это? — заволновался Ганс, совершенно не уверенный в том, что какие-либо вопросы были уместны в этом случае. И почувствовал вдруг, будто сейсмические волны потрясли его бедную голову, чуть ли не вызвав сотрясение мозга, а в желудке у него возникло ощущение дискомфорта и одновременно пустоты.

Так, значит, они нуждаются в нем! И говорят об этом совершенно недвусмысленно, не стесняясь, — что им, небожителям, церемониться с ним?

В нем нуждается его народ, народ илсигов, и Санктуарий, который чаще называют «Миром Воров». Он нужен этому миру.

И не только потому, что над Ильсом и его семейством нависла опасность полного забвения. Рэнканцы хотели установить господство над всем миром, правители Рэнке — далеко не ангелы небесные («мой кузен Саванкала состарился и устал от бесконечных распрей своих отпрысков») и правили от имени императора жесткой рукой, а воинственный сын Саванкалы буквально помешался на войнах.

— Я же не могу сражаться с Вашанкой, — сказал теплым, сердечным голосом бог Илье, ослепительное светило, — сын должен сразиться с сыном.

С этими словами он исчез, и освещение в зале сразу заметно померкло. Огромное помещение оказалось теперь во власти густых теней и полумрака. Безликая тень, сидящая в конце стола, заговорила характерным для тени приглушенным и неровным шелестящим голосом:

— Тебе, Ганс, кажется, что ты узнаешь меня, и ты, конечно, прав. Я именно тот, кто остался здесь без храма. Я, Окутанный Сумрачной Тенью, Ганс, Сын Ночных Теней и Полумрака.

И это мне предстоит сражаться с Вашанкой» потому что я сын Ильса, а он — сын моего дяди Саванкалы. Однако присутствие здесь рэнканцев и Вашанки с его властительным слугой почти полностью лишило меня моего могущества. Только ты можешь помочь мне, Ганс, так же, как моя сестра действует через Мигнариал. С мечом в руке, полученным от того, кто звался пасынком, Ганс, его крестник, должен вступить в борьбу с божеством.

— С Ваш… Вашанкой?

Увидев, что в ответ на его вопрос тень утвердительно кивнула, Ганс в сердцах выкрикнул:

— Но я же не умею, о Повелитель Теней, обращаться с мечом!

Однако слабая надежда на то, что этот благоприятный, казалось бы, для него факт поможет ему выпутаться из этой ситуации, не оправдалась. Бороться с богом? Ему, Шедоуспану? Ему, Гансу? Нет уж, дудки! Да ему сейчас удрать бы отсюда поживее и затеряться навсегда в нескончаемой людской толчее на улицах Лабиринта!

Но вновь зашелестел голос:

— Здесь, в Санктуарии, есть только один человек, который в совершенстве владеет как мечом, так и искусством убивать. Он, кстати, считает себя чем-то обязанным тебе. С ним несколько сподвижников, которые не только сами прекрасно владеют оружием, но и способны обучить другого искусству обращения с ним, Ганс! Ты просто обязан использовать его! А он проследит за твоими занятиями, и с превеликим удовольствием! У них ты многому научишься и сможешь даже удивить их своими способностями, ведь рядом с тобой, Ганс, постоянно буду я.