Книга Альбом страсти Пикассо - Ольга Тарасевич

Дом Наташи производит странное впечатление. Пожалуй, тут, и правда, никто не боится темных сил, и уборку делают – тяп-ляп, и готово. Если вообще делают…

На зеркале лежит толстый слой пыли, стол заставлен немытой посудой, пола почти не видно из-за вишневых косточек, шелухи от семечек, многочисленных пучков сена и соломы.

Пахнет убийственно – скисшей капустой, гарью, кошачьей мочой.

– Сейчас, подожди немного, я петуха зарежу, мне мамка наказала суп из него сварить. Башку ему отрублю, ощипаю – и потом уже мы с тобой побалуемся, – говорит Наташа, не обращая внимания на побледневшее лицо гостя. – Я уже умею кое-что. Тебе понравится…

Как завороженный, Вадим наблюдает за ее действиями.

Наташа сыплет на ладонь зерно, подманивает рыжего петуха с шикарным разноцветным хвостом, ловко хватает птицу, прижимает ладошками ее крылья к бокам.

Взмах топориком – и по черной тропинке вниз покатилась яркая головка, и струя крови хлынула на зеленую траву.

В этот момент к Вадиму приходит озарение: перерезанное горло, кровь, вот что позволяет отпугивать темные силы. Они боятся крови! Поэтому и не трогают эту семью, поэтому здесь плохо убираются, не боятся ходить в грязной одежде…

Развернувшись, он убегает с соседского двора, не обращает на оклики соседки никакого внимания.

Через пару дней мать Наташи жалуется маме Вадима:

– А к нам лиса в курятник повадилась, кур ворует. Уже двух куриц не досчитались! Муж мой ловушку для лисы будет устраивать!

Вадим не комментирует эту реплику, только усмехается.

Больше никакой «лисы» в соседском курятнике не будет. Потому что ровно две птицы понадобилось для того, чтобы очистить маму и папу от темных сил. Перерезать шеи птицам почему-то оказалось не только не страшно, но даже приятно. Кровь отпугнула и прогнала тех монстров, которые поселились в родительских телах…

В конце осени, когда мама приезжает из больницы вместе с Таней, Вадим окончательно понимает: победа, никаких темных сил нет. Мама – это мама, и она сделала чудо, родила сестренку.

Малышка невероятно, завораживающе прекрасна. У нее такие трогательные маленькие ручки и ножки, пухлые щечки, ярко-алый ротик. А как Танечка смотрит своими темными глазками – так серьезно, как будто бы все понимает.

Школа, уроки – все это отошло на второй план.

Нянчиться с сестрой Вадим мог до бесконечности – играл с ней, следил, чтобы малышка не повредила себя во время первых исследовательских путешествий по квартире, стирал пеленки, менял ползунки.

Сестра казалась абсолютным воплощением света и чистоты. Когда она улыбалась (сначала беззубым ротиком, а потом из розовых десен стали появляться ослепительно-белые зубки), Вадиму казалось – весь смысл его жизни в том, чтобы находиться рядом с сестрой. В тот же миг сердце заходилось от боли: а если вдруг монстры начнут следить за малышкой, преследовать ее, вдруг захотят забраться в маленькое беззащитное тело?..

Он старался прогонять такие мысли. Думать о том, что черные люди покинули этот дом раз и навсегда.

И все-таки Вадим ошибся…

В тот вечер он не находил себе места. Танечка заболела, с какой-то кишечной инфекцией ее увезли на «Скорой» в больницу.

Как там она, малышка? А если Танюша во сне отбросит одеяло – кто ее укроет? Будут ли ей студить супчик? Дадут ли конфету после горького лекарства?..

– Вадим спит, – раздался за стенкой мамин голос. – Устал, перенервничал. Как он все-таки любит Таню, даже не верится. Обычно мальчишки ведут себя по-другому, их раздражает необходимость заботиться о младшем брате или сестре. Вадим пылинки готов с сестры сдувать. Саш, так о чем ты хотел поговорить?

– Ир, я не знаю… Может, в другой раз, попозже, – голос отца был каким-то необычно растерянным. – Я, правда, давно собирался кое-что тебе сказать. Но теперь не время. Ты тоже прошлую ночь не спала, Таня болеет. Давай поговорим в другой раз.

– Саша, я же вижу, тебя что-то тревожит. На тебе лица нет. И я беспокоюсь, что ты беспокоишься. Давай говори, что случилось? В магазине большая растрата? Да?

– В магазине все в порядке. Но… Ладно, скажу. Понимаешь…

Вадим слушал путаные объяснения отца насчет того, что мама, конечно, самая лучшая женщина на свете, только он, старый кобель, полюбил как-то незаметно для самого себя другую, совсем молоденькую девчонку.

Он слушал отца и понимал только одно – на сей раз темные силы стали действовать хитрее. Они забрались в папино тело, подчинили себе его разум.

О, какая это изощренная пытка!

Действительно, такой расклад доставит максимальные мучения. Мамочка станет страдать, будет плохо и Танюшке.

Вот, все правильно – за стенками уже слышны мамины рыдания. Она плачет:

– Саша, а как же наша семья, как же дети? Я не хочу, чтобы они росли без отца. И я люблю тебя. Ты лучше убей меня, а потом уходи.

Отец пытается утешить маму:

– Иришка, не говори ерунды. Ты – молодая, красивая, умная женщина, ты возглавляешь большой магазин. Ты достойна любви и легко найдешь мужчину, который будет вести себя по отношению к тебе порядочно. А я – не такой, не оправдал твоих надежд, я тебя не стою. Прости меня, я виноват. Но дети не пострадают от нашего развода, я буду с ними общаться, буду помогать, сделаю все, что смогу… Я устал тебя обманывать…

Сердце Вадима разрывается от боли.

– Саша, не уходи, пожалуйста, – умоляет мама. – Останься с нами. Если тебе так нужна та, другая – ну пусть, встречайся с ней. Только я не могу без тебя…

– Ира, я тебя не стою. Ты можешь быть счастлива. Я никогда не стану унижать тебя той моделью отношений, которую ты предлагаешь. Все должно быть правильно и честно…

Отец (точнее, монстр в его теле) прав: все и будет правильно и честно.

Монстров надо уничтожать. Только так и никак иначе.

Папу придется убить. И маму. К сожалению, мамочку тоже придется убить– она не заражена черной проказой, но вся ее жизнь – в отце, которого фактически уже нет.

Несколько дней Вадим обдумывает, как именно можно реализовать намеченный план.

По всему выходило, что расправляться с родителями придется утром, когда они еще спят. Однако в постели их все-таки убивать нельзя – это будет подозрительно. Чтобы милиция ничего не заподозрила, желательно инсценировать ограбление, вынести какие-то ценные вещи. Или, может быть, преступники ворвались в дом ранним утром? Но тогда почему они пощадили Вадима? А если убить родителей прямо в спальне (сонные, они окажут меньше сопротивления, чем те куры из деревни, которым острое лезвие отсекало головы), а потом перетащить их тела – то милиционеры могут по следам догадаться: тут что-то нечисто…

В конце концов он все понял: маму надо убить в коридоре, у двери. А отца можно зарезать и в постели. Со стороны это будет выглядеть следующим образом: Вадим убежал в школу, вор позвонил в дверь; мама, уверенная в том, что сын что-то забыл, беспечно открывает дверь – и убийца набрасывается на нее.