Книга Йоркширская роза - Маргарет Пембертон

«Меня уже более ничто не удерживает в Крэг-Сай-де, – писала она. – Новая Зеландия станет для меня началом новой жизни. Пожелай мне удачи. Я тебе желаю самого большого счастья в мире».

Серебристый свет раннего утра, легкий ветерок проносится над тем местом, которое было недавно ничьей землей – нейтральной полосой. Гарри зябко поежился и натянул перчатки с крагами. Война кончена, но пройдут месяцы, пока гигантская машина войны перестанет существовать, а каждый, кто служил ей и остался в живых, окажется дома. Ему, однако, повезло. Его увольнение в отпуск находилось в пути несколько месяцев, но не могло прийти в более подходящий момент. Гарри потопал замерзшими ногами. Завтра в это время он будет дома. В это время он уже будет в Крэг-Сайде и увидит Роуз.

– Почта, сэр! – крикнул рядовой, подбегая к нему запыхавшись. – Я уж думал, что упустил вас, сэр! Счастливого пути, сэр! Передайте привет доброму старому Блайти![18]

Гарри распечатал письмо, пока адъютант вез его из лагеря на станцию железной дороги. Через несколько секунд он понял, что если бы уже не был на пути домой, то удрал бы в самоволку… Новая Зеландия? Начало новой жизни? О чем это она, Господи? Она не может начинать новую жизнь одна, сама по себе! Они должны начать новую жизнь только вместе! Гарри охватила паника, которой он ни разу не испытывал даже на поле боя. Боже всемогущий, он не может потерять ее сейчас! До того, как скажет ей о своем чувстве. До того, как уговорит ее остаться, уговорит относиться к нему иначе, уговорит полюбить его так, как он ее любит.

– Быстрее, дружище! – крикнул он своему адъютанту, и это было настолько не в духе Гарри, что адъютант едва не съехал в кювет. – Быстрее!

Поезд тащился к порту так медленно, что у Гарри едва не произошел нервный срыв. Когда он добрался до порта, тот был битком набит военными, и Гарри попал в шлюпку только ночью.

Он читал и перечитывал письмо Роуз. Она не сообщала, когда в точности отплывает, сказано только: «к тому времени, когда ты получишь это письмо, я буду вместе с Джози на пути в Веллингтон». Они отплывают из Саутгемптона? Получили билеты на военный транспорт? Почему Роуз ни разу не намекнула, что она, как и Микки, думает об эмиграции?

– Дувр! – выкрикнул кто-то. – Я вижу его сквозь туман, но выглядит он что надо!

Гарри занял место в поезде на Лондон и сидел, зажатый между американским солдатом и женщиной, такой толстой, что куда там Герти Грэм! Что, если он не успеет вовремя домой и Роуз уже уехала? Он не сможет последовать за ней немедленно. Придется ждать демобилизации, а это займет недели, если не месяцы. На Чаринг-Кросс он с трудом пробился сквозь толпу к вокзалу Кингс-Кросс и сел в поезд, идущий на север. Неужели это Микки вбил Роуз в голову идею насчет Новой Зеландии? Если ей так уж захотелось туда уехать, почему она не стала дожидаться его возвращения, чтобы попрощаться по-человечески? Что произошло? Почему, почему, почему он не объяснился с ней, не сказал ей месяцы, годы назад, что любит ее? Что она – любовь всей его жизни, что без нее нет ему ни радости, ни покоя?

– Лидс! – выкрикнул кондуктор. – Пересадка на Брэдфорд, Илкли, Йорк!

Было уже далеко за полдень, когда такси доставило его к лестнице, ведущей к парадному подъезду Крэг-Сайда. Дверь была распахнута, возле нее стояли два чемодана.

Гарри ворвался в холл и кинулся к удивленной девушке в форме сестры милосердия.

– Роуз? Она еще здесь? Это ее багаж? Она еще здесь?

– Она поднялась на вересковый холм, – ответила девушка, откровенно любуясь широкими плечами Гарри, его темными глазами и волосами. – Она и сестра Уоррендер уезжают в Саутгемптон через час.

Гарри повернулся, выбежал из дверей и ринулся по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Бегом, бегом, бегом… Сердце колотилось так, словно вот-вот разорвется.

На пустоши было очень тихо. В тумане кое-где бродили унылые овцы. Глубоко надвинув на уши меховую шапку и засунув руки в перчатках в муфту, Роуз шла по мерзлой земле к пирамиде из камней. Ей хотелось посмотреть оттуда вниз, на поросшую вереском пустошь, как она смотрела на нее однажды вместе с Гарри. Только тогда был ясный, погожий день. Сейчас, под стать ее настроению, день был пасмурный и темные тяжелые облака нависли, казалось, над самой головой.

Роуз вытащила руку из муфты и потрогала холодные даже сквозь перчатку камни пирамиды. Быть может, к лучшему, что она прощается с Йоркширом в такой день, когда он скрыт от нее туманом. Если бы она, стоя здесь и глядя на северо-восток, видела перед собой бесконечные мили цветущего розовато-пурпурного вереска, а потом, повернувшись к югу, – похожие на шляпу-цилиндр трубы Крэг-Сайда, едва заметные над густой зеленью окружающих дом деревьев, ей, возможно, изменила бы внутренняя решимость.

Роуз достала из кармана маленький камешек, подобранный на альпийской горке в Крэг-Сайде, положила его на верхушку каменной пирамиды и, почувствовав слезы на глазах, повернулась, чтобы уйти.

Но едва она это сделала, как небо внезапно очистилось от облаков, поднявшихся и открывших ясную голубизну. Роуз увидела прямо перед собой серые крыши Илкли, ближе – трубы и деревья Крэг-Сайда, а еще ближе – чью-то бегущую фигуру. Фигуру, бегущую по направлению к ней. Фигуру в военной форме, крепкого сложения. Фигуру, бегущую с атлетической силой и мускульным контролем. Фигуру, которую она узнала с первого взгляда, а второй бросить не посмела, боясь, что не выдержит сердце. Фигуру человека, которого она любила всеми фибрами своей души.

– Роуз! – прокричал он, задыхаясь, и бросился к ней по замерзшему вереску. – Роуз!

Она остановилась как вкопанная, не в силах пошевелиться. Роуз, а не Смешная Мордочка. Он вряд ли хоть раз назвал ее Роуз. Почему же он сделал это теперь? Почему он бежит к ней с такой лихорадочной быстротой? Что случилось? У него плохие новости? Неужели Микки тяжело ранило в самые последние дни войны?

Расстояние между ними сокращалось, и Роуз увидела, какое напряженное у него выражение лица, в глазах то ли испуг, то ли страх. Роуз самой стало так страшно, что она едва могла дышать.

– Что случилось? – еле выговорила она, когда он обхватил ее обеими руками и крепко прижал к себе. – Кто-нибудь умер? Это Микки? Это…

– Никто не умер. – Хрипло дыша, Гарри жадно хватал ртом воздух. – Это просто… Я думал, что опоздал… – Голос у него был какой-то каркающий, Роуз никогда такого не слыхала. Он обнимал Роуз так, как никогда не обнимал раньше, – так, словно не намерен был отпускать ее от себя вечно. – Не уезжай, – прошептал он и сжал ее еще крепче, до боли. – Не уезжай. Не надо. Не сейчас. Подожди, пока я не поговорю с тобой. Мне так много нужно тебе сказать, Роуз. О том, о чем я должен был сказать давным-давно.

Глаза его пылали. Сердце бурно колотилось. Роуз чувствовала, что теряет самообладание. Она этого не хотела. Не хотела, чтобы он говорил о своей любимой девушке, на которой собирается жениться. Она не могла перенести эту боль.