Книга Каждое лето - Виктория Виннер

Мне казалось, что я сплю. Я была в шоке, мозг отказывался соображать. Я думала лишь о том, что, если папа узнает о случившемся, его сердце не выдержит, поэтому чётко решила не называть своё имя.

Я не плакала. Казалось, всё это — сон, и я смотрю на происходящее со стороны. Сейчас из-за угла выскочит Семана и закричит «Сюрприз». В конце концов, только вчера был мой день рождения.

Но Сёма не появилась. Ни тогда, когда на меня надели наручники, ни тогда, когда усадили в полицейский джиу, ни когда толкнули в спину, закрывая за мной решётку камеры временного пребывания.

Теперь я сижу в комнате для допросов и отвечаю на малоприятные вопросы гаутрайнских полицейских…

— Я вот этому лысому уже два раза рассказывала, как именно здесь оказалась, — я устало опустила голову на сложенные на столе руки, указывая пальцем на мужчину с гладкой головой. Такой гладкой и блестящей, что, кажется, я вижу в его макушке своё отражение. — Неужели каждому, кто будет заходить в эту дверь, мне придётся по нескольку раз повторять одно и то же? Это у вас особенности расы такие? Вы от природы тугодумы что ли?

Я не видела реакции мужчин, так как лбом уткнулась в стол, но, догадываюсь, они в тот момент, мягко говоря, удивились…

Я нахожусь в этой комнате пыток уже часов десять. Всё это время я то отвечаю на какие-то вопросы, повторяющиеся, как я уже заметила, то устало пялюсь в потолок, когда меня оставляют одну. Я вела себя примерно, но сейчас страх уже уступил место усталости, порождающей жуткую нервозность. Меня начало бесить всё. Эти безликие серые стены, это тёмное зеркало, за которым явно кто-то постоянно есть и наблюдает за мной, этот жёсткий стул, от которого болит попа, сладкий кофе, от которого уже тошнит, и эта лысина! Больше всего бесит!

— Мисс, — безэмоционально ответил мне только что вошедший мужчина, — вы не в том положении, чтобы огрызаться.

— Я не огрызаюсь.

Мой голос звучал глухо и безжизненно, я и сама его сейчас не узнавала, и ещё его заглушало урчание пустого желудка. За все десять часов моего нахождения в этой пыточной мне пять раз приносили сладкий кофе. И всё. Даже булочки никакой не дали. И вообще я последний раз ела вчера часов в восемь. В отеле с Капителлом.

 А сейчас уже должно быть не меньше пяти часов вечера. Получается, что я без еды почти сутки!

— Простите, сэр, но я и правда уже всё рассказала.

Я подняла взгляд на мужчину. Этот был не лысый. Даже наоборот, чрезмерно волосатый. Густые чёрные лохмы были собраны в низкий хвост, узкие глаза смотрели с хитрицой, в целом впечатление он производил отталкивающее, но не настолько, насколько отталкивает уже порядком надоевший бритоголовый!

Я тяжело вздохнула и повторила в очередной раз:

— Я прибыла в Гаутрайн порталом вчера днём. С мужчиной. Предвидя ваш вопрос, отвечу, что имени его называть не буду, — а про себя добавила: «Мне и так проблем хватает», — сегодня вечером, точнее вчера, он также, порталом, вернулся в Магаран, а меня оставил здесь…

— Без денег и документов? — перебил меня волосатый.

Я устало посмотрела на него и медленно кивнула.

— Зато вот с этим в дамской сумочке, — мужчина достал из кармана маленький свёрток, который я узнала мгновенно. — Вы осведомлены, что вывоз гаутрайнского редокуса за пределы государства запрещён и строго наказывается по нашему законодательству?

Я осведомлена, но, неизвестно на что надеясь, неопределённо пожала плечами. Мужчина хмыкнул и выдал истину:

— Не знание закона не освобождает от ответственности. Мисс, вы осознаёте, что у вас очень большие неприятности?

Я осознавала. Да так отчётливо, что слёзы предательски подступили к глазам и готовы были выплеснуться водопадами, и я сдерживалась из последних сил.

— И это я ещё не говорю про кольцо-артефакт! — продолжил добивать меня полицейский. — Жаль, что ваш спутник оказался умнее, и не светил себя на камеры. Но, не сомневайтесь, мы найдём и его.

Да уж. Генару повезло, что входная дверь в люкс, из которой он вчера выглядывал, попала в слепую зону для камер. Или администрация отеля об этом позаботилась…

Нет, ну надо же?! А намерения-то у меня были самые добрые! Вот что значит Сёмкино «не связывайся с высшими магами, боком выйдет». Вот и вышло… Лет так на пятнадцать тюремного заключения в чужом государстве!

Я некрасиво шмыгнула носом, привлекая к себе внимание полицейских, но смотрели они не долго. Похоже, с волосатым кто-то связался по хроновику. Он приложил левую руку к уху и начал что-то бормотать себе под нос, нервно прохаживаясь по комнате туда-сюда. А через пару минут его разговор закончился, и мужчина бросил на меня недовольный взгляд. Подошёл к столу, уселся на стул напротив и заглянул мне прямо в глаза.

— Вы можете быть свободны, мисс Вианара ар Вайерн.

У меня отвисла челюсть. В прямом смысле слова. Рот бесстыже открылся, а глаза вылупились на мужчину. Я ничего не понимала. Только что я собиралась провести лучшие годы своей жизни, прогнивая в гаутрайнской тюрьме, а сейчас могу быть свободна?

— К-как? Я не понимаю, — промямлила я, — как вы узнали моё имя…

— Вы чем-то недовольны? Предпочитаете остаться здесь? — съехидничал лысый.

Я начала активно мотать головой, резко поднимаясь с ненавистного стула, и кинулась к двери. Не может быть! Свобода!

Я неслась по узкому коридору, на бегу вспоминая дорогу к выходу, а когда стали слышны людские голоса, заулыбалась как дурочка!

Так я и выбежала в просторный холл полицейского участка Гаутрайна — уставшая, взлохмаченная, но счастливая. Ещё не представляя, как всё же буду добираться домой… Но самым важным сейчас было просто оказаться на улице и вдохнуть свежего воздуха, пропахшего пылью, гарью, грязными бездомными и помойкой — запах свободы! Да, Гаутрайн оказался той ещё дырой. Потом уже вернусь в участок и выясню все нюансы.

Но дойдя до стойки администратора, или как она там у полицейских называется, я резко замерла, как вкопанная. Сердце заколотилось в бешеном ритме и рухнуло на пол. Я глубоко и шумно вдохнула, схватившись за колонну, около которой замерла.

ГЛАВА 25

Деймин заметил меня почти сразу. Подошёл быстрым шагом, внимательно осмотрел лицо и открытые участки тела, видимо, выискивая повреждения, потом злобно зыркнул мне в глаза, заставляя колени дрожать ещё сильнее, и спросил:

— Вещи были?

Я сжалась от холода. Таким тоном можно продукты замораживать. А я и так продрогла до костей!

— К-какие вещи?

— Ты у меня спрашиваешь? — саркастично приподнял бровь.

Я нахмурилась, включая шестерёнки в голове, и, наконец, сообразила.

— Была только сумочка, алла... И кольцо, — я стыдливо опустила взгляд в пол.