Книга Наваждение. Книга 2. Верность и предательство - Мария Геррер

– Он искренне переживал за вас.

– Искренне переживал, подумать только! Все врали мне и были при этом искренни! Итак, вы обсуждали меня с ним? Конечно, обсуждали! С кем еще?

– Я ни с кем не обсуждал вас. Господин Никитин рассказал Магистру о вашем состоянии, а он передал мне. Все сочувствовали вам. Это не лицемерие. Выхода другого не было.

– Да, Магистр меня предупреждал, что могут быть непредвиденные ситуации. Но если бы это касалось кого-то другого, а не вас… И я, как последняя дура, делилась своими горестями со всеми ними. Кто еще знал о плане?

– Несколько человек, которые наблюдали за вами.

– Итого, человек двадцать-тридцать. Всего-то! Им всем вы доверяли. А мне нет.

– Полина должна была поверить, что я погиб. Это обезопасило и мою семью, и вас. И позволило застать Полину врасплох.

– План удался. Вы правы, невинные люди спасены и это того стоило. Но я не скоро смогу забыть, через что прошла по вашей воле. Если вообще смогу.

Фон Берг не спорил, не возражал, не пытался оправдаться. Он, очевидно, понимал, что все это бесполезно – Екатерина не простит его.

– Есть что-то еще, о чем я должна знать? – она подошла к Генриху и посмотрела ему в глаза.

Да, есть. Она это явственно увидела. Как же хорошо они понимают друг друга. Смятение, отчаяние, боль, что он теперь чувствовал? Неужели можно предать ее еще в чем-то? Не зря фон Берг и Егор так странно смотрели друг на друга. Не зря, похоже, Магистр ей что-то говорил о снисхождении. Генрих кивнул, но продолжал молчать.

– Говорите, – потребовала Екатерина. – Кто-то еще знал? Да?

– По возможности, отнеситесь к этому спокойно, – попросил фон Берг.

– Не тяните время. Ну! – гнев снова начинал закипать в ее крови.

Она же насквозь видит этого подлеца. Не зря он смущен. Что еще Генрих не рассказал ей? В чем еще предал?

– Еще Алексей знал. Я жил у него на квартире. Никто бы никогда не догадался об этом. И он выполнял некоторые мои поручения.

Это был удар в спину. Теперь все встало на свои места. Повышение Алексея по службе произошло не просто так. Наверняка, барон помог – у него такие обширные связи. Отличный современный дом Алексея – ну, конечно, Генрих не может жить в трущобах. Он же истинный аристократ и эстет. Похоже, барон занимал второй этаж. А она, наивная дурочка, рассказывала своему преданному другу обо всех своих переживаниях, о том, как она любит Генриха. Снова вероломство и предательство. На этот раз еще и Алексей.

– Я убью этого мерзавца! – прорычала Екатерина. – Друг детства называется! Он даже на ваши похороны притащился для пущей убедительности. Так вот почему он разбирается в заводской бухгалтерии – ваша школа!

– Да, я помог ему с этим… Надо же было как-то скоротать вечера. И для него это теперь необходимо. Но Алексей не был подробно посвящен в план. Просто я его попросил, и он мне помог. Он знал, что это для вашего блага и не задавал лишних вопросов.

– Значит, Алексею вы доверяете, – разделяя каждое слово, произнесла девушка, – а мне нет? Вы доверяете человеку, которого едва знаете, и который дважды пытался убить вас? И все благодаря тому, что один раз вы вместе напились до поросячьего состояния!

Екатерина в очередной раз дала фон Бергу звонкую пощечину. И он в очередной раз стерпел это.

– Алексей очень хороший и порядочный человек. Он же ваш друг. И ему все-таки по большому счету все равно, жив я или нет.

– Отличный аргумент! – теперь она была уже в настоящем бешенстве.

Как же можно так поступить с ней? Довериться бывшему врагу! И ничего не сказать ей, которая так беззаветно предана ему.

Девушка размахнулась и ударила Генриха тыльной стороной ладони по другой щеке. Тяжелый серебряный перстень с изумрудом сильно разбил ему губы. Она увидела кровь, и это отрезвило ее.

– Почему вы позволяете мне так себя вести? – с отчаянием спросила Екатерина, и слезы, наконец, потекли по ее щекам. – Я разбила вам лицо…

– Потому что вы имеете на это право. Я предал вас и поступил жестоко. Катрин, не плачьте, прошу вас. Для меня вы все-таки всегда будете Картин. Можете еще меня ударить, если вам от этого легче.

Фон Берг осторожно вытер ее слезы. Екатерина почувствовала, как теплеют ее ладони, и погладила его лицо. Он отклонил голову:

– Не тратьте на это свою силу. Вы же знаете, на мне все заживает, как на собаке.

– Вам есть, что еще сказать мне? – тихо спросила девушка и положила руки ему на грудь.

Она смотрела в его стальные глаза. Они были не холодные, а добрые. И виноватые. Сегодня она не уйдет и его не отпустит. А потом будь что будет.

Барон осторожно обнял девушку за талию и привлек к себе.

– Я очень люблю вас, Катрин, – прошептал он ей на ухо.

Девушка уткнулась в плечо Генриха и замерла. Наконец он сказал то, о чем она давно мечтала, надеялась и так ждала. И о чем они оба давно знали, но не смели говорить. Слезы снова побежали по ее щекам. Но теперь это были слезы счастья.

– Я прошу вас простить меня. Не сейчас, но, возможно, когда-нибудь? – тихо попросил Генрих. – Я подлец и эгоист. Но я безумно люблю вас. Наверное, с тех пор, как на вас напала рыжая ведьма. Помните?

Девушка кивнула и крепче прижалась к нему.

– Да. Я тогда назвала вас негодяем, но добрым и заботливым, – она засмеялась сквозь слезы и снова посмотрела ему в глаза. – Я так счастлива, и я уже все простила. А злилась, потому что тоже люблю вас и давно. Но вы об этом и сами знаете, ведь правда?

Фон Берг улыбнулся, бережно вытер ее слезы и нежно коснулся губами сначала одной щеки, потом другой. Девушка судорожно вздохнула и подставила ему лицо. Он покрыл его поцелуями. Барон говорил тихо, почти шепотом:

– Я на это очень надеялся. И боялся, что вы меня никогда не простите. Я так жестоко обошелся с вами.

Фон Берг осторожно взял Екатерину за подбородок и поцеловал в губы. Ее руки неуверенно скользнули по его плечам. Девушка обняла Генриха за шею и ответила на поцелуй – нежно, неумело, неуверенно. Она снова ощутила на губах странный металлический вкус его крови. Поцелуй длился долго, бесконечно долго. Фон Берг провел кончиками пальцев по ее шее, и она запрокинула голову назад, подчиняясь его желанию. Он нежно поцеловал ее в мочку уха, потом в шею. Девушка замерла в его руках и только крепче обняла, словно боясь, что через мгновение все исчезнет, как мираж.

Генрих осторожно вынул гребень из ее волос и бросил его на подоконник. Он тонко зазвенел о мрамор. Фон Берг нежно провел рукой по ее волосам и коснулся их губами.

Раздался осторожный стук в дверь.

– Не сейчас, – попросила Екатерина и снова поцеловала фон Берга.

Его сильные руки скользнули по ее плечам, спине. Она чувствовала их тепло через тонкий шелк платья.