Книга Ревизор 2.0 - Геннадий Марченко

Банька, представлявшая собой бревенчатый сруб, стояла на берегу небольшого пруда, к которому от дверей бани тянулся деревянный настил, заканчивавшийся уходившими в воду ступенями, оборудованными для удобства перильцами.

– Неплохо, – одобрил государь.

Разоблачаясь в предбаннике, Копытман старался не косить в сторону его императорского величества. А вот от внимательного взора Александра Христофоровича не укрылась одна интимная деталь.

– Вы что же-с, иудей? – спросил он, бесцеремонно глядя ниже пояса инспектора.

«Вот чёрт, надо же так опростоволоситься», – мысленно стукнул себя по лбу инспектор. Предстояло как-то выкручиваться, потому что уже и Николай Павлович изволили обратить внимание на детородный орган попаданца, и теперь в государевом взгляде читался весьма недвусмысленный вопрос.

– Так ведь в будущем при президенте введено всеобщее обрезание младенцев в целях гигиены, – выпалил Пётр Иванович. – Вот и выходит, что не только евреи с мусульманами обрезанные, но и всё население России.

– Однако, Пётр Иванович, и нравы у вас там, – искренне удивился император. – А я смотрю, и крестика на вас нет.

– Был, – истово перекрестился Копытман. – Видно, в пылу борьбы с нехристями шнурок оборвался.

– Нехорошо это, без креста-то. Мы вот что, Пётр Иванович, завтра с утра зайдём в местный храм, отстоим литургию, а вы заодно обзаведётесь новым распятием.

Тут из парной вместе с облаком пара объявился Евсеич. Этот кряжистый, полностью обнажённый бородач с деревянным крестиком на мощной волосатой груди явно совершенно не испытывал робости при виде важных персон.

– Какими веничками изволите париться, ваши благородия? – пробасил он.

– А что есть? – поинтересовался император. – Ну-ка, покажи, братец.

– Да известно какие, вашбродь: берёзовые, дубовые, липовые и хвойные. Пожалуйте в парную, там и выберете.

Парная была освещена заключёнными в стекло масляными светильниками. Липовые полки, лавки и пол по нескольку раз строгались скобелем. На лавках стояли медные лужёные тазы с щёлоком и взбитым мылом, а рядом большие туесы с подогретым на мяте квасом для окачивания перед тем, как лезть на полок. На скамьях – обваренные кипятком пучки душистой мяты, чабреца, калуфера, зверобоя, шишечки хмеля… Тут же лежали веники. Николай I предпочёл хвойный, Бенкендорф, буквально по-собачьи принюхавшись, выбрал липовый, а Копытман берёзовый. Причём каждому полагалось по паре, потому что, как выяснилось, Евсеич предпочитал работать по-македонски, с двух рук.

– Знал бы, что баньку принять изволите, с утра бы затопил, – кхекнул мужик, плеская на камни квасную смесь. – Тут бы всё духом напиталось… Ну ничего, с дороги оно и так неплохо, у Антона Филиппыча лучшая баня на весь уезд, можете не сумлеваться, вашбродь. Ну-ка, ваше императорское величество, лягайте на полок, с вас и начнём.

Замелькали, разгоняя пар, вымоченные в настое хвойные ветки, связанные в душистый пук, и спина самодержца через несколько секунд приобрела багровый оттенок. А затем мочалом с щёлочью, и снова пытка вениками.

– Эх, благодать! – кряхтел император. – Ну, спасибо тебе, Евсеич, удружил! Отродясь не доводилось в этакой баньке париться. За это городничему мой поклон.

Пётр Иванович, в свою очередь, изнемогал в окружавшей его духоте, а уж когда до него дошла очередь быть битым берёзовыми вениками, и вовсе чуть богу душу не отдал. Но вытерпел без единого стона, потому как не хотел выглядеть в глазах императора слабаком.

– Таперича, вашбродь, в самый раз в пруду окунуться, – посоветовал банщик.

Все трое с удовольствием последовали совету. После ядрёной парилки вода Копытману показалась ледяной, но, не желая отставать от других, он храбро погружался с головой.

– Не иначе, ключи со дна бьют, дюже вода холодная, – отфыркиваясь, прокомментировал Бенкендорф.

– Уж вам ли, Александр Христофорович, холодной воды бояться, – усмехнулся император, выбираясь по лесенке на настил. – Вспомните, как людей в наводнение спасали, и ничего, даже не простыли[26]. Тогда о вашем геройском поступке весь Петербург говорил.

– Так это когда было, ваше императорское величество! Был я моложе, здоровьем не обижен, не то что ныне.

– Не прибедняйтесь, милейший, вы и сейчас покрепче некоторых молодых будете, – ответил государь, как бы невзначай покосившись на трясущегося в ознобе Копытмана.

И ещё раз они вошли в парную, и вновь спускались в холодную воду, дабы окончательно выгнать из себя все хвори, которые имелись и не имелись, чтобы почувствовать себя словно заново рождёнными.

А после сидели в предбаннике, на покрытыми овечьей кошмой скамьях, и пили ледяной квас. Такой, что в нос шибает и мозгам изрядное прояснение даёт. Остались они втроём, укутанные простынями, тут государь и вернулся к начатому давеча разговору.

– Что ж, сударь, вы уже поведали нам историю своего путешествия из вашего будущего в наше прошлое и дальнейших приключений в N-ске. А что вы можете сказать о будущем России?

Пётр Иванович в этот момент почувствовал себя куда как увереннее. Уж что-что, а историю родной страны он знал не то чтобы на уровне профессора, но как минимум выпускника историко-филологического факультета вуза, так что надеялся не ударить в грязь лицом перед венценосной особой.

– Вам с какого времени начать, ваше величество?

– Да хотя бы с этого времени, с середины XIX века. И давайте, что ли, в такой неофициальной обстановке обойдёмся без титулов.

– Ну что ж, извольте… Николай Павлович. Только не обессудьте, если без подробностей, я не настолько серьёзно изучал некоторые исторические моменты.

– Ничего страшного, нас интересуют события, оставившие след в истории государства.

– Ну, тогда можно начать с революционных волнений, которые в 1848 году охватят половину Европы. Особенно ярко они проявятся в Венгрии, выступившей против Австрийской империи, но другие Западные державы мадьяр не поддержат. А тут ещё вы, ваше… Николай Павлович, вступите в конфликт на стороне австрийского императора Франца Иосифа…

– А с Фердинандом что случилось?

– Пока ещё ничего, но случится. В конце 1848 отречётся от престола в пользу племянника, его падение произойдёт следом за отставкой Меттерниха. И вы отправите на подавление венгерской революции корпус под командованием генерал-фельдмаршала Паскевича. Лично на мой взгляд, это большая ошибка, Россия выступит в роли цербера европейских свобод. Впрочем, вам виднее.

– Хм, тут есть над чем подумать. Верно, Александр Христофорович?