Книга Красная таблетка-2. Вся правда об успехе - Андрей Курпатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если медицинские технологии достигнут того уровня развития, который мы сейчас ожидаем, то понятно, что функция врача-человека будет сведена к минимуму.
Медицинский компьютер IBM Watson, который уже и сейчас поражает своей диагностической эффективностью, будет способен на основе всех самых современных научных данных (я подчёркиваю, всех, а не только тех, что удерживаются в отдельной голове конкретного врача-человека) системно оценивать все возможные параметры организма.
Какая-нибудь ещё умная машина, созданная производителями диагностической техники, выучившаяся на Big Data (этим сейчас очень активно занимаются), сможет значительно лучше врача-человека выявлять любую патологию – хоть опухоли на снимках, хоть тромбы в сосудах. А потомок современного уже нам хирурга-робота Da Vinci легко и бесшовно, надо полагать, всё это и порежет, и подправит.
Наконец, фармацевтические гиганты создадут искусственный интеллект, который будет способен создавать индивидуальные молекулы для каждого пациента. Не лекарства общего пользования, как сейчас, а именно те химические молекулы, которые необходимы, чтобы решить конкретную проблему, возникшую в организме.
Какой врач-человек сможет с таким индустриальным монстром конкурировать? Так что даже если генной модификацией не всякую болезнь можно вылечить, то подлатать что-то в организме, что поломалось, врач-компьютер подлатает лучше любого врача-человека.
Психологи, может быть, понадобятся? Ну так они и сейчас уже не слишком работают по специальности – так, читают нотации клиентам. К сожалению, большинство клиентов уже и вникнуть-то толком не могут в сложные психологические конструкции, они даже поведение своё рефлексируют с трудом. Сейчас главный запрос у клиента на чёткие инструкции – что делать, как делать? А уж тут-то боты точно лучше справятся, на основе-то Big Data.
Так что роботы в будущем ожидаются, а вот работа для нас – нет.
Стоп, но если память такова, что я не могу бояться будущего, не имея соответствующего опыта в прошлом, то что я сейчас тут делаю, о чём пишу? Интересно, правда?
К сожалению, всё до тривиальности просто и никаких повреждений мозга у меня пока что нет. Просто в моём жизненном опыте есть история одной большой трансформации.
Моя жизнь началась в скромном, без излишеств мире, но в котором всё было стабильно и казалось невероятно надёжным, вечным, навсегда. А потом всё это «надежное» и «незыблемое» рухнуло (впрочем, это мы сейчас так говорим – «рухнуло», а тогда всё это как-то незаметно и плавно скатывалось куда-то непонятно куда).
Крушение СССР привело к тому, что мы все тогда вдруг оказались в другом мире, в другой реальности, где всё было по-другому – свободный рынок, частная собственность, выборы власти и полное отсутствие былой защищённости. Сильная была трансформация, нечего сказать. И пошатало тогда, подёргало, побило.
У меня этот опыт есть. В моей эпизодической памяти есть воспоминания – мирного благополучия, потом большого стресса, связанного с переменами, и достаточно долгий затем путь к возвращению утраченного когда-то благополучия в новое.
Да, о такой роскошной жизни, которая у меня есть сейчас, я в свои детские советские годы и мечтать не мог. Представить не мог, что такое вообще возможно, что такое в принципе с людьми бывает. Но личное благополучие, как мы с вами уже знаем, относительно.
Поэтому для моей психики было так: хорошо-нормально – очень нехорошо – хорошо-нормально. То есть она знает, что за хорошо-нормально может последовать и «очень нехорошо».
Но насколько серьёзным был тогда для нас этот переезд из СССР в Россию? Серьёзным, безусловно. Психологические последствия этого переезда я потом в десятках, наверное, научных работ описывал.
Однако же, во-первых, весь остальной мир тогда оставался на месте, во-вторых, у нас была надежда, что как раз к такому миру мы и движемся. Ну и, в-третьих, разве можно сравнить смену одной политической формации на другую со сменой самого способа существования, который, судя по всему, нас ждёт?
Всё, что я могу, – это, порывшись в своей эпизодической памяти, найти там что-то «отдалённо напоминающее» то, что, как мне кажется, может меня ждать в будущем.
Но, по крайней мере, у меня хотя бы такая эпизодическая память есть на такую трансформацию – я хотя бы краешком её застал. Но что делать тем, кто тот переезд уже не помнит?
У большинства молодых и относительно молодых людей, которые как раз сейчас и размышляют о том, чем им заниматься и к чему себя в этом мире приладить, мозг помнит другую последовательность, не такую, как моя.
В их эпизодической памяти такая история: всё плохо – получше – ничего так…
Поэтому когда кто-то из них спрашивает меня:
– А что мне делать-то?
Я только удивлённо могу пожать плечами:
– Как что?! Работать. Очень сильно и очень много работать! Тогда хоть на что-то можно рассчитывать.
В ответ уже мой собеседник пожимает плечами:
– Работать? Ну, хотелось бы интересного чего-нибудь…
И вот мы такие смотрим друг на друга оба два: я в полном недоумении, как можно быть настолько недальновидным, инфантильным и непредусмотрительным, а он вообще про другое – у него в эпизодической памяти есть только «плохо» и «хорошо», «прикольное» и «не прикольное».
То есть, по сути, он спрашивает меня: «А где тут есть что-нибудь прикольное?» Я же ему такой в ответ: «Беда, катастрофа, беги быстрее!» И он думает в этот момент, что я считаю, что «бегать» – это прикольно, а ему «бегать» не прикольно, поэтому – ну чем я могу ему помочь?.. Ничем, вроде как.
То, что для меня «бегать» – это вообще не прикольно, но «надо», ему не понять.
Мироощущение предопределяется направлением внутренней активности человека, его доминантами!
Каждый видит в мире и людях то, чего искал и что заслужил.
И каждому мир и люди поворачиваются так, как он того заслужил.
Модная сейчас тема – поговорить о том, как развивать память. Действительно, мы всё больше и больше погружаемся в какую-то тотальную амнезию.
Дело в избыточной когнитивной нагрузке, которая обусловлена гиперинформационной средой, в которой мы все с вами оказались.
Всё меньший и меньший процент от потребляемой нами информации остаётся у нас в памяти. Дело в механике формирования долгосрочных воспоминаний.
Чтобы что-то запомнить, нам необходимо:
• во-первых, повторение того, что мы узнали;
• во-вторых, время покоя, для того чтобы мозг успел обработать полученную информацию и включить её в существующие уже в нём системы знаний.
Но у нас нет времени на повторение чего бы то ни было, потому что мы находимся под постоянным прессингом всё поступающей и поступающей новой информации.
