Книга Дом соли и печали - Эрин Крейг

Слезы застилали глаза, и больше я ничего не помнила.

27

– Мы, люди соли, предаем эти тела морю.

В голосе Верховного Морехода прозвучала печаль, которой я не слышала раньше, на похоронах других сестер. Он кивнул Стерланду, Регнарду, Фишеру и Кассиусу. В этот раз гроб несли они.

Снаружи по-прежнему бушевал шторм, полностью отрезавший нас от большой земли. Впрочем, я сомневаюсь, что кто-либо из наших родственников решился бы лично засвидетельствовать очередное подтверждение проклятия Фавмантов. Когда мы обнаружили тела Розалии и Лигейи, большинство гостей изъявило желание покинуть Хаймур. Все, кроме самых верных друзей и Кассиуса, отплыли на Астрею, чтобы переждать шторм как можно дальше от нашего горя.

Мужчины опустили гроб в крипту, покряхтывая от тяжести. Один общий гроб.

В отверстие, вырубленное в полу усыпальницы, помещался лишь один ящик. Очевидно, в прошлом Фавманты никогда не умирали парами. Я не хотела знать, как Розалию и Лигейю удалось уместить в обычный тесный гроб, но мне почему-то было немного легче оттого, что они возвращаются в Соль вместе.

– Мы рождены от Соли, мы живем Солью, и мы возвращаемся в Соль, – продолжал Верховный Мореход.

– Во имя Соли, – безучастно повторили мы.

Жрец оросил гроб соленой водой из кубка, погасил свечи, и все закончилось.

В этот раз не было ни речи папы, ни поминок. Не время праздновать, вспоминая их жизни. Траур снова стал для нас второй кожей.

Потребовалось три экипажа, чтобы все могли вернуться в Хаймур. Папа, Стерланд, Регнард и Верховный Мореход ехали впереди. Я сидела вместе с Верити, Мерси и Фишером. Камилла, Онор и Кассиус разместились в последнем. Морелла осталась дома, не в состоянии выйти на улицу в такой мороз, а Ленор…

Ленор. Она не вставала с кровати с тех пор, как мы с Кассиусом вернулись в Хаймур с дурной вестью. Я плохо помнила наш путь обратно: никогда раньше не падала в обморок. Оказалось, это совсем не похоже на то, о чем я читала в дурацких любовных романах, горячо любимых тройняшками. Когда-то.

Услышав новость, Ленор молча кивнула, словно получила подтверждение тому, что и так знала, и с пугающим спокойствием покинула комнату. Ханна побежала вслед за ней, испугавшись, что она может наложить на себя руки.

Но ничего не произошло. Не было больше ни слез, ни криков, ни причитаний. Словно искра жизни покинула Ленор вместе с ее сестрами, оставив лишь пустую оболочку. Она засыпала и просыпалась, ела и купалась, но была где-то не здесь. Она молчала, даже когда я ложилась спать с ней в обнимку: я просто не могла оставить ее одну, ведь ее душа болела в десятки тысяч раз сильнее моей. Наблюдать такую отстраненную, молчаливую скорбь оказалось совершенно невыносимо.

– Ты ведь видела их? – спросила Верити, отвлекая меня от мыслей.

Хотя окна были закрыты и задернуты занавесками, изо рта шел пар, и мы жались друг к другу, пытаясь согреться под тяжелыми пледами и меховыми накидками.

Я кивнула.

– От чего они погибли? Папа не говорит. Роланд сказал, это был медведь.

– На острове не водятся медведи, – заметил Фишер.

– Это не медведь, – сказала я осипшим от слез голосом.

– А что тогда? Он сказал, их разорвало на части. И вокруг было очень много крови.

– Кажется, Роланд скоро останется без работы. Как ему вообще пришло в голову сказать вам такое? К тому же все это неправда. Когда мы… нашли их… они просто лежали на спине посреди зарослей кустарника.

– Их отравили? – предположила Мерси.

– Конечно, нет!

– А что же тогда случилось?

Я пожала плечами:

– Выглядело так, будто они просто пошли гулять в метель и замерзли. Они лежали очень мирно. Вместе. Не думаю, что они были напуганы или опечалены в момент смерти.

– Но почему же они не смогли вернуться?

Я сама никак не могла понять. Ленор ведь смогла найти дорогу домой. Но когда я пыталась расспросить ее и выяснить, что же произошло той ночью, она лишь смотрела на меня отстраненным пустым взглядом и уходила прочь.

– Я не знаю, – ответила я. – Просто не знаю.

– Это проклятие, – тихонько прошелестела Верити.

– Нет никакого проклятия. Просто полоса неудач.

– А разве повторяющиеся неудачи не могут быть связаны с проклятием? – спросила Мерси.

– Нет. Это совпадение.

– Но проклятие тоже может выглядеть как совпадение.

– Нет никакого проклятия! – выпалила я гораздо громче, чем хотела.

Девочки даже вздрогнули от удивления. Конечно, не стоило их пугать, но зато оставшуюся часть поездки мы провели в блаженной тишине.

Когда мы добрались до Хаймура, Мерси и Верити сразу же выпрыгнули из экипажа, чтобы скорее отделаться от меня, и я осталась наедине с Фишером. Нахмурившись, он молча смотрел на меня.

– Что? – спросила я – он явно хотел что-то сказать.

Фишер мотнул головой и потянулся к дверной ручке. Я перехватила его руку:

– Что такое, Фишер?

– Кассиус был с тобой, когда ты обнаружила Розалию и Лигейю?

– Да.

Его карие глаза блеснули, когда он встретился со мной взглядом, и он отвернулся к окну.

– Забудь.

– Очевидно, ты хотел сказать что-то еще.

На морозе из его рта вырывались клубы пара.

– Просто… Я ведь тоже искал в лесу. И во время поисков… Знаю, я плохо помню события того дня, но все же я бы заметил девочек, когда проходил мимо ягодных кустов.

– К чему ты клонишь?

Фишер потер лоб, словно пытался отогнать мрачные мысли, но затем пристально посмотрел мне в глаза и сказал:

– К тому, что их там не было. То есть кто-то положил их туда позднее.

– Положил позднее? – ошарашенно повторила я. Сердце замерло, и мне показалось, будто по моим венам течет ледяная вода.

– Что ты имеешь в виду? Ты думаешь… их убили?

– А ты нет? Ты уверяла меня, что Эулалия умерла не своей смертью. Ты кричала на всю Астрею, что Эдгара вытолкнули из окна. Тебе не кажется, что кто-то ведет нечестную игру?

Меня охватил ужас.

– Нет… Эулалия… Это другое… – нахмурившись, пролепетала я. – Кто-то ревновал ее к Эдгару и… Но Розалия и Лигейя… Они ходили танцевать. И просто попали в метель…

– Да ну? – резко оборвал меня Фишер, хотя по-прежнему старался казаться мягким. – Ты говорила, вы видели три дорожки следов…

– Это Ленор, – выпалила я и тут же поняла, насколько неубедительно прозвучали мои слова.

– Тогда почему она смогла вернуться, а другие нет? – напирал Фишер. – Ты же понимаешь: она не оставила бы сестер.