Книга Креольская честь - Кэт Мартин

— Поднимись наверх и оденься.

— Но я одета, месье.

— Не валяй дурака, Ники. Поднимись к себе и смени эти ужасные отрепья.

— Но у меня еще столько работы.

Алекс в одно мгновение оказался рядом с ней, схватил ее за талию и поднял на ноги.

— Наверх, — приказал он. — Немедленно.

— Как прикажете, месье.

Скрывая довольную усмешку, Ники пошла к себе. Но переодеваться не стала. Помыв руки, она напялила свой чепец и вдела в уши небольшие бриллиантовые серьги — подарок бабушки Алекса. Прихватив с собой сумочку и черный веер из перьев, она поспешила вниз.

Алекс стоял в гостиной, разговаривая с турком.

— Повеселись немножко, — сказал Алекс, хлопая друга по спине. — Ты это вполне заслужил.

Рам хотел что-то ответить, но тут вдруг заметил Ники в ее обносках и с черным веером и улыбнулся.

— Похоже, самое большое веселье сегодня у нас дома, — сказал Рам, благоразумно направляясь к двери.

Ники улыбнулась Алексу, который стоял мрачнее тучи.

— Что ты тут вытворяешь?

— Если вы хотите провести вечер в компании своей служанки, я готова, месье.

Алекс молча подошел к ней, схватил ее за руку, взвалил на плечо и, сердито бурча, понес по лестнице, как мешок с мукой.

Стараясь не замечать, какой жар исходит от его руки, прижатой к ее бедру, Ники только улыбалась и не делала никаких попыток вырваться.

Он грубо швырнул ее на кровать.

— Снимай эти лохмотья.

Ники стиснула зубы, но даже не пошевелилась.

— Снимай их, Ники, или я сделаю это вместо тебя.

Ники вздернула подбородок:

— Нет.

Взмахнув рукой, Алекс схватил ткань черного платья и разорвал его сверху донизу.

— Я не поеду, — взбешенная, вскричала Ники.

Алекс изобразил отдаленное подобие улыбки.

— Ты не хочешь слушать концерт на Веранде?

— Я предупреждала вас, Алекс. Вы знаете мои чувства по этому поводу.

— И я тоже, в свою очередь, предостерегал тебя, дорогая. — Нахмурившись, он приблизил к ней свое лицо так близко, что она почувствовала сильный запах одеколона. — Поскольку вы так жаждете моих прикосновений, — решительно произнес он, — мы отменим задуманное посещение Веранды и займемся тем, на что вы меня толкаете.

Ники попыталась встать с кровати, но Алекс без труда распластал ее на постели. Несколькими ловкими движениями он освободил ее от остатков потрепанной черной формы. За платьем последовали нижние юбки, содранные молниеносно и пушистым белым шаром брошенные на пол. Тщетно Ники барахталась и проклинала Алекса. Теперь она уже жалела, что не пошла на концерт. Тогда по крайней мере не было бы этой схватки.

Но может быть, долгое ожидание того, что все равно неминуемо последовало, было бы еще мучительнее.

Чувствуя, что его рука скользит по ее рубашке, она подняла на него глаза.

— Что? — возмущенно пробасил он. — У тебя нет корсета? Какая уважающая себя служанка будет драить полы своего хозяина в полуголом, можно сказать, виде?

Ники вспыхнула, уловив в его голосе насмешливые нотки.

Все-таки зря она не надела эту неудобную вещицу. На его расшнурование ушло бы много времени.

— В следующий раз я оденусь более пристойно. — Она попыталась выбраться из-под него, но только почувствовала, как его сильные пальцы раздирают рубашку. Горящим взглядом он скользнул по ее вздымающимся грудям. Она попыталась хотя бы чем-то прикрыться, но у нее ничего не получилось.

Алекс снял галстук, сюртук и жилет, вытащив что-то из карманов. Отодвинувшись от него, она убрала ноги под себя и, гневно глядя на него, прислонилась к деревянной спинке кровати.

Не обращая на это внимания, Алекс схватил ее руку, потянул к себе и обмотал что-то шелковистое вокруг ее кисти. Затянув петлю, он привязал другой конец шелковой веревки к спинке кровати.

— Что вы делаете? — Широко открытыми глазами она увидела, как он схватил другую руку и тоже обмотал шелковой веревкой.

— Спасаю тебя от самой себя, — ответил он. Всего за несколько минут он крепко примотал ее к массивной кровати. — Я думал, что дело не дойдет до этого, — добавил он. — Но, Хорошо зная тебя, я приготовился к любым выходкам.

— В последний раз вы обещали не прибегать к насилию.

— В последний раз я не был уверен, что ты желаешь меня так же сильно, как я тебя…

— А сейчас вы уверены?

— Сейчас я знаю, что только твоя проклятая гордыня мешает нашей близости.

Она не могла этого отрицать. Достаточно ей было взглянуть на его обнаженную грудь, как желание пронизывало все ее тело. Пытаясь вырваться из шелковых пут, она испытывала непреодолимое сладостное предвкушение.

— Будь ты проклят, Алекс! — выкрикнула она, но он молча стащил с нее вышитые панталончики.

Николь тихо застонала, когда он схватил ее лодыжку, затем другую и привязал их к столбикам кровати, обнажив ее самые интимные места. Она залилась краской, видя, в каком он лихорадочном возбуждении и как сильно желает ее.

Чувствуя ее смущение, Алекс немного затенил лампу, хотя и оставил достаточно света, чтобы видеть то, что ему хотелось.

В несколько секунд он сорвал с нее одежду и сам лег рядом с ней обнаженный.

— Скажи, что ты не хочешь меня. — Алекс нежно обхватил губами ее сосок. — Скажи, чтобы я остановился, и я остановлюсь.

Ники с трудом заговорила:

— Алекс, пожалуйста… Я прошу тебя не… — Ее голос вдруг пресекся, бедра выгнулись вверх, из горла вырвался сладостный стон.

— Я что-то тебя плохо понимаю. — Алекс нагнулся и коснулся ее рта легким поцелуем, прежде чем она успела увернуться от него.

Хотя она и мотала головой, он успевал поцеловать ее в щеку, в шею, в нежную мочку уха. По ее телу заструилось тепло. Алекс провел языком по краю ушной раковины, по ее внутренней части, а потом начал целовать ее плечи.

Она почувствовала, что внутри у нее вот-вот вспыхнет пламя.

Алекс сполз ниже, ласкай ее всю ладонями, а затем целуя в те же места. В мерцании лампы можно было видеть, как вздымаются мускулы на его груди, которая щекотала своими курчавыми волосками ее чувствительную кожу.

Алекс обласкал ее груди, нежно покрутил соски между пальцами, пока они не затвердели. Языком он провел вокруг них влажные круги, Ники застонала. Вся дрожа, она потянула путы, но не смогла их оборвать. Как ни странно, это подстегнуло ее желание. Мягкий голубой шелк не врезался ей в кожу, но зато открывал всю ее Алексу.

— Сопротивляться бесполезно, дорогая. Это ни к чему.