Книга Душеприказчик - Антон Краснов

— Ай да Михалыч, ай да гусь! На собственной жадности погорел! Купился на крутую карту, а? Ну, что у тебя с лицом-то стало, будто ты им все свое имущество отдал? Чай, не последнее, а, махинатор ты наш? Ладно, пусть ребята покушают, попьют, а потом мы с них по-хорошему и спросим. Ну а если взять нечего… Хотя не видал я еще таких аррантов, с которых взять нечего. Не тужи, Михалыч. Арики сами не любят нарушений Закона. А неплатеж — это нарушение Закона и есть. Так что можно жалобу подать… Шучу, шучу! Считай, что ты ее уже подал! Сам хочу на них взглянуть, на ребят этих. Тем более мне парень сказал, охранник из ЦУМа, что вроде как рука у пацана того ариковского, золотой нитью перехвачена. «Всезнайка»[40]у него, не иначе? Не шутка! Целое состояние, если так. Одного не пойму: если у него в самом деле машинка в руку имплантирована, то он или дурак, что шляется с ней по таким местам, как твоя вшивая гостиница, или обычаев не знает — новенький в наших краях. Налей еще немного водочки… Эк! Хорошо пошла!.. Но чего он тогда без бабла? Странно. Хочу я этому мальчику пару вопросиков задать. Уж не хитрит ли? Или в самом деле — лох… Ладно. Что это у тебя тут мусора по гостинице бродят? А, Михалыч? Я как щас подъехал, там их машина стоит. Чего это?..

— А… ну это… у ученого у нашего пропало что-то, вот он их ивызвал. Какой-то эк… экспонат. Он же в земле роется, что-то ищет. Крот хренов!

— Ты их отсюда попроси. Хотя я и сам могу. Они, конечно, купленные от рогов до копыт — казззлы! — но все равно неприятно их рожи в своем хозяйстве видеть. Пусть чешут в свой участок и там друг другу предъявляют. И по уголовному праву, и по административному…

И ушастый Анатолий Петрович, видимо, очень довольный собственным остроумием, снова расхохотался. Оба вышли. Хлопнула дверь, и послышался скрежет проворачиваемого замка. Я тотчас же вынырнул из своего убежища, открыл замок и, осторожно выглянув в коридор, выскочил из кладовки.

Через минуту я уже был в номере. Гендаль Эрккин все так же трапезничал, и гора объедков росла перед ним с угрожающей быстротой. У кровати стояли уже три пустые бутылки. Рожа гвелля лоснилась, и вообще вид у него был свежий и довольный жизнью. Брюхо вздулось горой, по подбородку текло, к углам рта прилипли какие-то кусочки.

— Хватит жрать! — поспешно объявил я, входя. — Я не знаю, кто сейчас так задушевно беседовал в кладовке с владельцем этой гостиницы, но, думаю, вряд ли он из духовного сословия. Хотя исповедовал сьорда Барановского по полной программе.

Эрккин лениво поднял голову:

— А что такое?

— Да то, что этому длинному Мих…кхха!.. лы-чу… хозяину отеля известно, что у нас нет никаких… средств к существованию! — выдохнул я. — К нему какой-то тип приехал, обещал к нам зайти!

— Я одного не понимаю, Рэм, — отозвался Эрккин, — что ты так пузыришься? Ну, знают, ну, пусть даже придут…

— Вот именно — придут!

— …и что с того? Ну, придут, ну, спросят. Одни такие уже спросили… на Марсе. Помнишь, ЧТО мы им ответили? Двум — я, а одному — ты сам. Вот то-то и оно. Не думаю, что местные бандиты могут оказаться страшнее Аколитов.

— Бандиты?

— Ну да. На Гвелльхаре типов с такими рожами полно было, и сразу видно, на каком поле он себе делянку вырубил. Рожа у него… да-а-а! Не намного лучше, чем у меня, — аттестовал он напоследок Анатолия Петровича, и тотчас же к нам постучали, а потом дверь и вовсе распахнулась настежь. Ну да, кажется, я забыл ее запереть, когда входил.

Это были именно ТЕ, о ком мы только что рассуждали. Я задрожал, когда увидел, что с ушастым бандитом (бандитом ли?) заявились еще двое здоровенных парней с ничего не выражающими каменными лицами и грубо вытесанными широкими скулами. Даже напоминание самому себе о том, что Аколиты были куда опаснее, что они угрожали нашей жизни, а не нашему кредиту, — не помогло. Я безнадежно струсил. Нервы, нервы!..

Анатолий Петрович вошел в номер. По моему лбу и щекам тек пот, виски взмокли, веко дергалось, а нижнюю губу перекосило. Одним словом — красавец. Зато Эрккин, кажется, и внимания не обратил на посторонних. Не отрываясь от пережевывания пищи, он смачно выхаркнул какую-то обглоданную косточку прямо в угол, вообще-то не предназначенный для мусора, и спросил:

— Вы кто, уборщики? Давно ждал, а то у нас тут какая-то грязища. Плохо у вас уборка мусора поставлена. Хлам вот разный, эге!..

— Ну ты, мордастый, харош жрать! — сказал нежданный посетитель, и его оттопыренные ушные раковины окрасились в интенсивный багрово-красный цвет. — И так ряшку наел, хоть прикуривай. Я вот насчет чего: че у вас там с деньгами? Говорят, негусто? Только не надо мне карту вашу тыкать! Костян, налей-ка мне, посмотрим, чем они тут лакомятся. Ба — коньячок, водочка, балычок!.. Не хило живете. Только пятью инфошками это все не оплатить, верно? Курс уж больно невыгодный. Костян, налил? Давай. Пацан, да, вот ты, встань!

— Это вы мне? — с усилием выговорил я, хоть и старался выглядеть независимо и внушить себе, что этот жалкий зиймаллец всего лишь одна из букашек, которые в свое время скрипели под ногтем моего всемогущего отца. Кажется, у меня получилось не очень. — Я?..

— Ты, ты! Я вижу, ты из приличной семьи… наверно? Неужели тебя папа с мамой не научили, что нехорошо вводить в заблуждение приличных людей? Нет?.. Значит, не учили. Напрасно. Костян, ну-ка подтяни его сюда!

У меня вырвался сдавленный стон, когда здоровенный верзила с плечами, как у Эрккина, да еще выше примерно на голову, схватил меня за плечи, заботливо встряхнул и подтолкнул в направлении Анатолия Петровича. Тот ловко перехватил меня за талию, словно партнершу в танце, и резким движением задрал рукав класусовского пиджака, который я так и не снял.

Под светом потолочной лампы засияла золотая нить лей-гумма.

— Так, — сказал ушастый, видимо, чрезвычайно довольный осмотром. — Ты, я вижу, продвинутый парень. А известно ли тебе, что по Закону о нераспространении на эту вот фигню должна быть лицензия? Есть она у тебя? Не слышу! Ну, конечно же, нет, иначе вот тут… — он больно ткнул пальцем в мое запястье, перехваченное тоненьким браслетом, — была бы соответствующая маркировка! А ее — нет.

— Давно ли законником таким стал, братец? — невозмутимо отозвался со своей кровати Гендаль Эрккин на ломаном Местном. — Мы хоть и с разных планет, но я тебя отлично чую. У тебя хотя и нет отметин на ушах, но пару раз ты отдыхал, это точно.

Анатолий Петрович недобро прищурился:

— Грамотный, что ли? Очень хорошо. Значит, и денег найти труда не составит. Потому как без документов тут живете, а за взятку посуленную, которую к тому же не отстегнули до сих пор. Ну так вот. Живите, ешьте, пейте, а деньги Михалычу заплатите, да и меня не забудьте. Потому как и мне за беспокойство причитается. Вот так. До завтра уж найдите. Ну, понятно?..

— Понятно, — выговорил я. — А если… а если не найдем денег?