Книга Оболтус для бизнес-леди - Юлия Климова

– Нет, не любит.

– Что? – переспросил Петр Петрович.

– Нет, не любит, – ответил Егор.

– Откуда ты знаешь?

– Эту ночь она провела с другим мужчиной.

Глаза Льва Аркадьевича полезли на лоб. Петр Петрович нервно провел рукой по зачесанным назад волосам и встал с кресла. «Жучки», это все «жучки» Кречетова! Наставит везде без спросу, а потом смотрит и слушает! Неужели правда? Неужели Мария Сереброва живет своей жизнью и не слишком-то думает об «этом оболтусе»? А почему бы и нет, сам Никита эту ночь провел с Ольгой.

– Откуда ты знаешь? – вновь спросил Петр Петрович и обменялся быстрыми взглядами со Львом Аркадьевичем. У каждого в душе затрепетала надежда на скорый и счастливый конец этой истории.

Вопрос был неправильным: уж если Кречетов за что-то брался, то делал это на «отлично», и врать или что-то придумывать он бы не стал.

– Потому что этот мужчина – я, – ответил Егор и, насладившись минутой тишины и ошалелыми лицами отцов, встал, вынул из заднего кармана джинсов сложенный листок белой бумаги, положил его на край стола и пошел к двери.

На пороге он обернулся и спросил:

– Надеюсь, я могу идти? – Он улыбнулся и прищурился. – И, Петр Петрович, не забудьте меня позвать, когда соберетесь выдать замуж третью дочь. Не будем нарушать традицию.

Петр Петрович с удовольствием сказал бы пару ласковых, но рука потянулась к листку. Развернув его, он прочитал: «Ермошина Любовь Викторовна…» Дальше шли цифры номера телефона.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – засуетился Лев Аркадьевич, совершенно не замечая растерянного состояния друга, до того было велико его счастье! – Свадьбу будем играть в «Пино Гроз». Моццарела с томатами и базиликом, устрицы, крем-суп из зеленой спаржи, лосось по-шотландски… ирисы и тюльпаны… бежевые тона… чайные… или… салатово-желтые… – Замятин так и вышел из кабинета, бормоча под нос то одно, то другое.

А Петр Петрович сел за стол и положил перед собой листок бумаги и мобильный телефон. Сложно ли набрать несколько цифр? Еще как сложно!

«Ладно, Кречетов, однажды я тоже сделаю для тебя что-нибудь хорошее. Однажды», – ворчливо, но с нотами благодарности пообещал он и дотронулся пальцами до строки «Ермошина Любовь Викторовна».

Наверное, сейчас ему вновь послышатся бряканье браслетов, мяуканье кошки и прерывистое уханье филина. Петр Петрович улыбнулся, задержал дыхание и протянул руку к телефону.

* * *

– Из-за поясницы трем страдальцам пришлось отказать, – Рада с кряхтением поднялась со стула и пошаркала к окну. – Временно, конечно. Один все о наследстве твердил, мол, чувствует, что какие-то дальние родственники, такие дальние, что он их и не помнит, оставили ему огромное наследство. И надо бы растолковать ему, кто и где. Второй с рядовой проблемой – молодая не любит, а хотелось бы. Третий мечтает узнать дату смерти соседей. Непонятно, почему у меня только поясница разболелась, а не отказало все сразу?

– Вот и отдохни спокойно, – убирая мазь в коробочку, с улыбкой ответила Люба. – Ты даже в субботу и воскресенье в салоне сидишь.

– Кто бы говорил, – фыркнула Рада, открывая створку окна. – Сама то над тетрадками чахнешь, то сорняки в теплице выдергиваешь.

– Как раз сегодня я отдыхаю, всего два урока было.

Старая Рада повернулась и задумчиво посмотрела на внучку: и спросить о многом хочется, и воздержаться бы не помешало. В душу-то залезть не трудно, а надо ли? А душа трепещет, ноет, терзается, ишь как цыганские глаза горят!

– Ты когда замуж выйдешь? – пошла окольным путем Рада. – Я в твоем возрасте трех детей нянчила и четвертого ждала… – она оборвала заученную речь, тяжело вздохнула и махнула рукой. – Ладно, поезжай домой, мне уже лучше. Сейчас куриного бульона с лапшой поем, телевизор включу…

– Бабушка, – Люба отодвинула коробку с лекарствами к центру стола, подскочила к старой Раде и обняла ее. – Я тебя так люблю!

– Нравится он тебе, да?

– Угу.

– Ну и чего там у вас?

– А я сбежала вчера, а зачем – не знаю! – Люба погладила бабушку по спине, потерлась щекой о седые волосы и отстранилась. – Может, я поверить не могу, что и ко мне счастье пришло? – Тут же улыбнувшись, смущенно пожала плечами и добавила: – Он какой-то особенный. Но что у него на душе?

«Ясно что, – усмехнулась про себя старая Рада. – У них там всегда одно и то же».

– Ну молодец! – Она картинно всплеснула руками и поморщилась от боли в пояснице. – Задурила человеку голову и сбежала! И в кого ты такая уродилась?

Наклонив голову набок, Люба тихо вздохнула и ответила:

– В тебя, бабушка, уж точно в тебя.

Домой она шла торопливо. В пакете лежала целая стопка рефератов, но их тяжести Люба не чувствовала. Сбежала вчера, сбежала… Испугалась, будто маленькая, и сбежала. У него три дочери, друзья и слишком непривычный для нее мир. И она ничего о нем, о Петре Петровиче Шурыгине, не знает, но очень хочет узнать. Сбежала, испугалась и сбежала… А счастье – оно именно такое, из-за него жжет внутри, и не нужно его бояться.

– А если он больше не придет в салон? – шептала Люба, открывая дверь подъезда. – А если придет? – спрашивала она, нажимая кнопку лифта.

«Пусть придет, пожалуйста, пусть придет… Хотя бы один разочек».

Телефонный звонок она услышала, вынимая ключи из сумочки, – мелодичное пиликанье настойчиво звало хозяйку квартиры, не замолкая, надеясь.

– Сейчас, сейчас, – пообещала Люба, влетая в прихожую.

Скинув туфли, она метнулась в комнату, убрала непослушный локон за ухо и сняла трубку.

– Да?

– Здравствуйте, Люба…

И брякнули на руке тонкие браслеты, и черная любимица кошка Чара мяукнула и прижалась к ногам, и ухнул деревянный филин на часах, подаренных бабушкой на прошлый день рождения…

– Здравствуйте, Петр Петрович.

Эпилог

Он ответил: «Я вернусь», – и она не пошла на работу. Первый раз в жизни не пошла на работу, потому что любовь – это очень уважительная причина. Самая уважительная на свете.

Оля вышагивала по квартире, занимала себя всякой ерундой, подходила к окну и ждала. Вспоминала, как встречала Никиту в аэропорту, как злилась на него, как неожиданно столкнула их судьба на открытии Школы виски, как он запер ее в ванной комнате в доме родителей, как целовал в первый день недели «Виномании»… Казалось, каждая клеточка тела помнит его прикосновения.

Ближе к часу она вскипятила чайник и еще раз посмотрела в окно. Зелень уже вовсю затопила двор, а солнечные лучи сделали его радостным и ярким – весна, как и положено, дарила тепло и необыкновенные чувства.

Машина Никиты по-прежнему стояла на том же месте, а рядом на асфальте беленькая девочка старательно рисовала мелом узоры, понятные только ей. Как зовут эту девочку, о чем она мечтает?