Книга Эффект искажения - Диана Удовиченко

Он говорил тяжело, рублеными фразами, натужно выталкивая слова, словно преодолевая в себе какой-то барьер. Сергей молчал, боясь сбить его с мысли.

– Первую жертву хорошо помню. Поздней осенью дело было. В Покровском парке нашли парня. Обескровленный. Пацан совсем, лет шестнадцати. По осмотру места происшествия видно было: гоняли мальчишку, прежде чем убить. Кусты поломаны, следы на земле. Ну завели дело. Не нашли никого, конечно. Пацан нормальный был, из обычной семьи. Вечером ушел к приятелю и не вернулся. Родители под утро всполошились. Они его и нашли…

Харитонов вытащил из кармана пачку «Мальборо», протянул Сергею. Тот покачал головой.

– Не куришь? Молодец. А я подымлю. Мне себя уже беречь не для кого… – И, жадно затянувшись, продолжил: – Через месяц та же картина. Только в другом парке. Женщина лет тридцати. Красивая. И снова: следы каблуков на земле, разорванная одежда – сквозь кусты продиралась. Опять обескровленная. Потом еще, еще… В разных районах. Женщины, подростки, дети… И главное, не наркоманы, не алкаши, не бомжи какие-нибудь. И раз в месяц, как по расписанию.

Николай Григорьевич замолчал, с силой вдавил окурок в пепельницу.

– Дела объединили? – спросил Сергей.

– Да куда там! Кому оно надо было? Девяностые, мать их… Бандитские разборки, передел территории и бизнеса. Предпринимателей отстреливают, депутатов отстреливают, бандитов отстреливают. Прокуроров с ментами – и тех отстреливают. И никто никого поймать не может, да и не хочет. И потом, ни одному отделу не надо было такого счастья: несколько десятков трупов на себя повесить. В общем, глухари и висяки.

– Следствие по некоторым из них вы вели?

– Я, – поморщился Харитонов. – Меня даже на ковер не таскали: всем плевать было. Ну а потом вдруг комиссия из Москвы, начальство клич кинуло: повысить раскрываемость, особенно по тяжким. Тут новое убийство, опять в Покровском парке. Девушка. И что ты думаешь: быстренько нашли преступника. Спал тут же неподалеку на лавочке. Обычный парень вроде. Возвращался с гулянки, перебрал и прилег. На него все и решили повесить. А парень в несознанку. Не убивал, мол, и все тут. Рыдает, клянется… На допросе рассказал: видел, как за той девчонкой женщина по парку гонялась. Красивая, говорит, как в кино. А когда девушку поймала, враз в зверя перекинулась и стала кровь у нее из шеи пить.

– Поверили? – усмехнулся Сергей.

– Да кто ж в такое поверит? Отправили на психиатрическую. Признали вменяемым. А потом он вдруг показания изменил, во всем признался – мол, убивать люблю, и баста. Только все это было шито белыми нитками. На следственных экспериментах ничего толком не пояснил, в показаниях путался. Не верил я, что он убийца. И глаза у него были такие… испуганные, жалобные, как будто защиты просил, но не надеялся. Все молился в КПЗ. Ни разу не перекрестившись…

– Знакомо, – процедил Сергей, вспоминая бомжа. – До суда хоть дожил?

– Нет. Ночью в КПЗ откусил себе язык и собственной кровью захлебнулся.

– Убийства не прекратились. – Сергей не спрашивал, скорее, утверждал.

Однако услышал не то, что ожидал.

– Прекратились, – протянул Николай Григорьевич. – И я начал думать, что ошибся, что парень этот и был маньяком. Хрен их разберет, психов! Только вот взгляд его загнанный мне иногда вспоминался.

Он потянул сигарету из пачки. Молчал, сосредоточенно курил.

– Что было потом? – поторопил Сергей.

– Через год все сначала. Точно такие же убийства. Каждый месяц. И опять нашли крайнего, мля. Наркомана какого-то. Но тут я уже начал копать по-серьезному. Настоял на повторной экспертизе тела, обшаривал парки, говорил с молодежью, которая там отдыхает. Свидетелей искал. И вроде бы ничего не нарыл, но начальству моя деятельность не понравилась. Меня раз предупредили, два. А потом…

Харитонов взял пустую рюмку, повертел в пальцах, отставил. Достал с полки стакан. Налил полный. Выдохнул, выпил в несколько глотков, запрокинув голову. Кадык на толстой шее болезненно дернулся.

– До сих пор не знаю, наказали меня за любопытство или это был просто случайный охотник. Задержался на службе допоздна. Пришел домой, а они там… в прихожей… Жена и дочка. У обеих горло разорвано.

Николай Григорьевич тяжело поднялся, опираясь ладонями на стол. Пошатнулся.

– Я в порядке, – остановил Сергея, попытавшегося помочь. – Сейчас приду.

Он вышел из кухни и вскоре вернулся с ружьем и охотничьей сумкой через плечо.

– Пошли, покажу кое-что.

В подвале было чисто и сухо. Щелкнул выключатель. Голубоватый холодный свет прильнул к шероховатым стенам, убил тени в углах, сделал лица мертвенными, выхолостил цвета, уравнивая их с серостью подвала. Сергей огляделся: похоже на образцовую тюрьму – прямой короткий коридор, несколько гладких металлических дверей. Харитонов подошел к одной из них, сунул ключ в замок. Коротко спросил:

– Готов? – и распахнул дверь.

Волна зловония ударила в лицо, заставила задержать дыхание. Пахло сыростью и падалью. Взгляду Сергея открылось маленькое помещение – не комната и не камера даже, а так, глухая коробка два на два метра, отгороженная новенькой блестящей решеткой. В углу этого каменного колодца, скорчившись и закрыв ладонью лицо, прямо на полу сидел человек. Голый по пояс и босой, он сотрясался в мелкой дрожи. В глаза бросалась его болезненная худоба: тонкие, почти прозрачные пальцы, острые локти, выпирающие на плечах кости, пергаментная старческая кожа. Длинные волосы свисали вокруг лица грязными сосульками.

«Он точно сошел с ума! – стремительно пронеслось в мозгу. – Человека похитил!»

– Кто это? – спросил Сергей, стараясь не делать резких движений и не сводя взгляда с ружья на плече Харитонова.

Он медленно шагнул в сторону, выжидая удобный момент для нападения. При звуке его голоса обитатель камеры сжался в комочек и жалобно захныкал.

– Спокойно, Серега, – ответил Николай Григорьевич. – Только в драку не кидайся. Не человек это. Вампир. Эй, Гюльчатай! – окликнул он пленника. – Открой личико!

Тот в ужасе затрясся, тихо поскуливая, но руки не опустил.

– Открой рыло, тварь. А то лапу отрублю, – угрожающе проговорил Харитонов. – Вот так… встань, развернись. Покажись нам…

Лицо существа не было человеческим. Вытянутое, со скошенным назад низким лбом и глубоко посаженными глазами, оно походило на звериную морду и напоминало Сергею о тварях, напавших на него на пустыре. Поймав взгляд пленника, он внутренне содрогнулся: в желтых, с вертикальным зрачком глазах горела бешеная ненависть. Существо оскалилось, показывая длинные клыки, оборвало жалкий скулеж. Из пасти его рвалось яростное шипение, зарождавшееся где-то в груди и то и дело срывающееся на вой.

Из истории рода делла Торре

Флоренция, год 1494 от Рождества Христова