Книга Моя прелестная роза - Мэри Джо Патни

— Извините, леди, не могли бы вы оказать услугу человеку, впервые находящемуся в вашем городе?

Фанни посмотрела на него скептическим взглядом:

— Вы хотите спросить у нас дорогу? Он покачал головой:

— Я должен был встретиться здесь с двумя друзьями, но только что узнал, что они не смогут прийти. Вы не возьмете у меня билеты? — И он протянул два деревянных кружка.

Глаза высокой сестры зажглись радостным светом.

— О, Фанни!

— А вы не могли бы вернуть эти билеты? — ворчливо произнесла Фанни.

— По-моему, человек, который продает билеты, ни за что не примет их обратно, — убежденно сказал Стивен. — А спорить с ним у меня нет никакого желания.

Обдумывая, прилично ли принять этот дар, Фанни перевела взгляд со Стивена на озаренное надеждой лицо сестры. И сразу же приняла решение.

— Благодарю вас, сэр. Вы очень добры. — И она протянула руку. Для себя она не стала бы брать предложенных билетов, но лишить сестру удовольствия видеть спектакль не решилась.

— Это вы очень добры, мэм. — Отдав деревянные кружки — билеты, он откланялся и пошел прочь, ощущая в душе необычное тепло. Каждый год он жертвовал в местный приход и на всякие благотворительные дела, включая такие, как оказание помощи вдовам павших солдат и создание школ для детей крестьян. Но сам принимала этом лишь косвенное участие, даже не выписывал банковских чеков. И теперь израсходовав два шиллинга, чтобы доставить удовольствие пожилым леди, он испытывал большее удовлетворение, чем от всех своих предыдущих пожертвований.

Удовлетворения, правда, слегка поубавилось, когда он понял, что у него почти не остается времени, чтобы переодеться. Хорошо, однако, что впереди еще несколько месяцев. Можно еще многое успеть. Надо будет навестить вдов и побывать в школах. Не для того, чтобы выслушать изъяснения благодарности за то, что, в сущности, является его первейшим долгом, а чтобы познакомиться с теми, кого он облагодетельствовал таким образом.

Какой-то проворный мальчик лет десяти-одиннадцати отворил двери изнутри.

— Заходите, леди и джентльмены, — провозгласил рыжий продавец билетов. — Спектакль скоро начнется.

Рокот грозовых туч становился все громче и громче. Все, смеясь, стали заходить в сарай. В обмен на свой билет каждый получал по программке. Острый запах внутри свидетельствовал, что в обычное время сарай служил коровником. Перед импровизированной сценой стояли ряды деревянных скамей. Свет попадал внутрь через узкие окошки. Сцена дополнительно освещалась керосиновыми лампами.

Зрители быстро заполняли сарай. Пожилые леди каким-то образом успели занять места в первом ряду. Стивен уселся поближе к правой стене. Здесь было попрохладнее. К тому же отсюда он мог, никого не тревожа, уйти, если постановка окажется неудачной.

Постепенно все зрители в радостном предвкушении расселись по своим местам. Стивен, к своему изумлению, заметил, что испытывает те же чувства.

В этом театре было что-то неизъяснимо волнующее. Хотя герцога и были свои ложи во всех лучших лондонских театрах, он уже много лет не ожидал начала представления с таким нетерпением. Только бы актеры оказались на высоте, подумал он, скрестив пальцы.

Сарай наполнился раскатами искусственного металлического грома, такими оглушительными, что несколько нервных зрительниц даже вскрикнули от неожиданности.

Темные углы сарая высветили молнии. Из-за левой панели враскачку вышли два матроса и громки заговорили о шторме и о том, что их кораблю грозит гибель.

К матросам скоро присоединились знатные пассажиры, все уже заранее горько оплакивали предстоящую участь. После их ухода на какое-то время воцарилось безмолвие, затем из-за кое-как занавешенной правой панели появился волшебник Просперо со своей молодой дочерью Мирандой. Оба актера были темноволосыми, с очень выразительными голубыми глазами. Очевидно, родственники. Стивен заглянул в программу: Томас и Джессика Фицджералд.

Просперо производил такое сильное впечатление, что Стивен не сразу обратил внимание на Миранду. Но едва взглянув на нее, Стивен уже не мог оторвать глаз, так хороша собой была девушка. Публика приветствовала ее рукоплесканиями и восторженным свистом. Миранда одарила своих поклонников веселой пленительной улыбкой и стала ждать наступления тишины. После того как внимание зрителей сосредоточилось на ней, она заговорила необыкновенно чистым и звонким голосом, который заполнил собой весь сарай.

Затем Просперо своим сочным баритоном объяснил, что он герцог Миланский, а она — принцесса. Стивен, который сидел согнувшись, выпрямился, он был захвачен происходящим на сцене. Фицджералд и его дочь оказались великолепными актерами, а их естественная манера говорить и держаться хорошо гармонировала со скромной обстановкой импровизированного театра. стивен никогда не видел, чтобы эту сцену играли так блистательно.

Следующим вышел дух Ариэль, наиболее шумные и несдержанные среди зрителей встретили его появление новыми свистками и хлопками. Впрочем, упрекать их за это было бы несправедливо. Ариэль оказался пышнотелой женщиной средних лет. Звали ее Мария Фицджералд, очевидно, в реальной жизни она была женой Просперо, матерью Миранды. К тому же она была и хорошей актрисой. Ее богато модулированный голос придавал особую выразительность роли невидимого духа, верно служившего волшебнику, но томящемуся по свободе.

Скрестив руки на груди, Стивен прислонился к стене, охотно отдаваясь обаянию актерской игры. И тут как раз на помощь сценическим звуковым эффектам пришла сама природа: снаружи разразилась уже не искусственная, а настоящая буря, громко забарабанил налетевший дождь. В царившей сарае полутьме еще легче верилось в существование окутанного туманами волшебного острова.

Хотя другие актеры были не столь талантливы, как трое Фицджералдов, все они достаточно хорошо знали свое дело. Когда в шкуре косматой обезьяны появился Калибан, чудовище встретили дружным смехом. Всем понравилось, как он неуклюже ковыляет по сцене. Красивый молодой человек не очень-то удачно выступал в роли томящегося возлюбленного, Фердинанда, однако зрительницы взирали на него с блаженными вздохами.

К тому времени, когда возлюбленные соединились, Ариэль с радостью избавился от необходимости служить волшебнику и Просперо утопил книгу магических заклинаний, на душе у Стивена было куда легче, чем все эти дни. Труппа Фицджералда неожиданно оказалась сущей жемчужиной. После финального монолога Просперо герцог присоединился к бурным рукоплесканиям зрителей.

Актеры уже один за другим выходили из-за кулис и раскланивались. Отрешившись от свойственной духу шаловливости, Мария Фицджералд выглядела весьма величественной, тогда как ее дочь Джессика сочетала в себе очарование и кокетство.

Затем на сцену вышел Калибан. Под обезьяньей шкурой обнаружились золотисто-рыжие волосы и приятные черты лица привлекательной молодой женщины. Хотя она и не была так хороша собой, как Джессика Фицджералд, что-то в ее улыбке затронуло душу Стивена. Он почувствовал сильное желание познакомиться с ней.