Книга Похитители жвачки - Дуглас Коупленд

– Чертов кран! – закричала Глория.

Стив очнулся.

– Что такое?

– Напора не хватает, чтобы вымыть кровь из дырочек в сыре. Вдобавок он теперь весь размяк.

Стив открыл холодную воду и закрыл горячую.

– Сполосни его быстренько и положи в морозилку. Потом отскребем верхний слой вместе с кровью. – Он принюхался. – Похоже, хлебцы готовы. Сыра у нас маловато.

Глория внезапно испытала нежное глиссандо любви к мужу. Она решила не ругаться с ним хотя бы пять минут.

– Перейду-ка я со скотча на джин.

– Давай, малышка. О, смотри! В холодильнике два маринованных огурца. Вот и овощи нашлись. Богатый стол у нас получается, все пищевые группы.

Бетани

Я в восторге от «Шелкового пруда».

У Стива и Глории очень мелкие жизни. Даже не верится, что можно так измельчать. Я сижу в автобусе, и мой мир потихоньку сжимается до размеров точки в конце этого предложения. А потом – бац! – я пробуждаюсь, будто с меня снимают заклятие, выглядываю в окно и понимаю: пока я бесилась, что мама выбросила всю мою косметику, кто-то изобрел новый микрочип или открыл благотворительный фонд для детей-сирот неведомой страны.

Я хочу посмотреть мир. За всю жизнь я была только в Сиэтле (два раза) и один – в Банфе. В прошлом году я ездила на концерт одной дэт-металлической группы в Викторию, но Виктория не считается. Последнее время я часто мечтаю о Европе. Залезаю в Интернет и придумываю себе туры в Лондон или Париж. Можешь считать меня эскаписткой и ребенком, но я хочу куда-нибудь съездить!

Господи, я докатилась до того, что смотрю на свою тень и вижу в ней гирю, удерживающую меня в этом ужасном магазине на этой ужасной окраине города в этом ужасном новом веке. Вопрос дня: что, если мою тень отделить от тела? Что, если однажды мы разойдемся с ней в разные стороны? Разве не странно: она возьмет и начнет собственную жизнь в другом месте, устроится на другую работу? Может, прибьется к тем душам, что ищут себе новых хозяев. Может, им будет гораздо лучше вместе, чем с прежними владельцами. Мы попытаемся вернуть их через суд, но ничего не выйдет.

У меня есть важная новость: сегодня я сперла пачку отбеливающего «Орбита» и все утро жевала пастилку за пастилкой, приклеивая их к обратной стороне новой биковской экспозиции. Хожу по лезвию бритвы, ага. Давай начистоту: ну разве жвачка в самом деле отбеливает зубы? Раньше у Кайла зубы были желтые. Ты тогда еще не работал в «Шкряпках». А потом все заметили, что они у него стали белые, как бумага, но никто над ним не смеялся. Наоборот, все пошли и тоже отбелились.

Вот придурки.

Ну кто в наше время так отбеливает зубы?

Ах да, перед обедом к нам зашли два гея. Они хотели купить ценники для распродажи домашней утвари и выбрали самые дорогие – со шнурками и уплотнительными кольцами вокруг дырочек. Я даже записала их адрес: если они так заботятся о вещах, то и распродают, наверное, что-то стоящее.

Вернемся к тебе.

Кто такая Джоан? И даже если тебя уволили с пятидесяти работ, ты все равно можешь подыскать себе должность получше. Ты писал о какой-то аварии. Кто был в машине? Что случилось? Странно: я могу задать тебе эти вопросы на бумаге, но не лично. Кстати, мне нравится делать вид, будто я ничего про тебя не знаю. А тебе? Не слишком трудно? Давай оставим все как есть. Так жить веселей.

Пять минут спустя: пришла Кайла и задала мне ужасно странный вопрос: правда ли, что помидоры растут ночью. Я очень удивилась, а она сказала, будто помидоры вроде бы принадлежат к семейству ночных растений и растут только по ночам. Тогда я спросила, почему она задала этот вопрос именно мне. Кайла ответила: «Ну, ты одеваешься и красишься так, будто помешалась на смерти, а без солнца все умирает…»

– То есть дело в моей помаде?

– Ну да.

Я посоветовала ей спросить Гугль.

Десять минут спустя: я только что вернулась из отдела «Компьютеры». Не дождалась Кайлы – не давала покоя мысль о том, что кто-то может вырабатывать питательные вещества без солнечного света. Увы, Гугль ничего нового не сказал, зато я твердо решила разбить собственный садик, в котором будут только ночные растения.

В служебке сейчас тихо. Мне нравится бывать здесь одной. Я могу сосредоточиться только в полной тишине, например, в лесной глуши, где совсем нет людей. Раньше я часто уходила поглубже в лес, чтобы не слышать ничего человеческого. Удивительно, как я не стала отшельницей?

Сегодня я думаю о том, что ты говорил в начале нашей переписки – мол, всем людям хочется убежать от самих себя, даже если со стороны их жизни выглядят классно. Однажды я видела в журнале фотографию: во время наводнения какая-то семья забралась на крышу дома и устроила там барбекю. Да, они сидели прямо на крыше, махали спасателям на вертолете и улыбались в камеру. Такое ощущение, будто на эту семейку свалилось нежданное счастье. Они не прогнулись под обстоятельства, а просто иначе на них посмотрели.

Заканчиваю – пришла Блэрище.

Притворись мной еще разок, а?

Роджер

Несколько лет назад я похоронил сына, Брендана. Джоан была совершенно не в себе, и мне пришлось заниматься всем самому, хотя я тоже с трудом держался. Помню, как торчал в похоронном бюро – пытался придумать надгробную надпись и составить список тех, кто будет произносить речь. Ничего не выходило. Тогда директор бюро (совершенно седой, голова – точно камень с шотландского поля) предложил обойтись без речей. Вместо них пусть все собравшиеся прочтут «Отче наш». Практически каждый знает ее наизусть, и получится очень достойно.

Должно быть, директор бюро почуял, как от меня разит текилой, потому что выудил из стола скотч с мощным торфяным привкусом и разлил его в стаканы. Он рассказал, что почти все, кто обращается в его бюро, ни во что не верят: «За годы работы я убедился, что если в добрые времена человека не интересовали высокие материи и духовные практики, он не придет к ним и в горе. По телику и в „Ридерс дайджест“ нам твердят, мол, кризис всегда приводит к крупным переменам в личности, и уже ради одних этих перемен стоит терпеть боль. Но, насколько я могу судить, ничего такого с нами не происходит. Люди просто теряются. Они не знают, что говорить, чувствовать или думать. Они с горечью осознают, что нисколько не изменились, однако от пары-другой затасканных гимнов и молитв им становится немного легче». Этот директор был прямо пастырь какой-то. И почему такие не работают в государственных учреждениях?

Да, авария. Она случилась в начале восьмидесятых. Мы были на двух машинах: Джефф гнал передо мной на отцовском «катлассе», взятом без спросу. С ним были Коррин, Лазло и Хитер. Я ехал следом в «шевроле-монзе».

Я познакомился с Джеффом в муниципальном колледже, где проучился всего месяц. Вот на кого можно было рассчитывать по части выдумок и развлечений, – даже если всё веселье состояло в том, чтобы сбросить с пятого этажа бутылку молока, сидя перед теликом и не глядя в окно. Да, Джефф умел озадачивать. Например, однажды мы наелись галлюциногенных грибов и пошли гулять в Стэнли-парк, где он стал рвать розы и магнолии, а потом прямо под окнами кафе, на глазах у многочисленных семей с детьми выложил из лепестков слово «клизма». В другой раз он пытался перекричать павлина. Ты хоть раз слышала, как орут эти твари?