Книга Человек 2050 - Евгений Именитов

Более того, некоторые его мысли из личной переписки, опубликованные только в начале 1990-х годов, оказались пророческими.

Ниже дается выдержка из письма Ивана Антоновича Ефремова, адресованного его коллеге – американскому палеонтологу Эверету Олсону. Обратите внимание! Письмо датировано 1969 годом. Все еще впереди: кризис социализма в СССР, развал социалистического блока в Европе, Перестройка, Горбачев, развал СССР, грабительская приватизация в России, ельцинские «демократические» реформы, расстрел парламента в 1993-м. Но И.А. Ефремов как мыслитель-социолог уже тогда предвидел неизбежность и будущую глубину деструктивных процессов в нашем обществе, предвидел их тогда, когда многие об этом и не помышляли вовсе. Итак, читаем15:

«…Некомпетентность, леность и шаловливость „мальчиков“ и „девочек“ в любом начинании является характерной чертой этого самого времени. Я называю это „взрывом безнравственности“, и это, мне кажется, гораздо опаснее ядерной войны. Мы можем видеть, что с древних времен нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем шпаги, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики. Все разрушения империй, государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности. Это является единственной действительной причиной катастроф во всей истории, и поэтому, исследуя причины почти всех катаклизмов, мы можем сказать, что разрушение носит характер саморазрушения.

Когда для всех людей честная и напряженная работа станет непривычной, какое будущее может ожидать человечество? Кто сможет кормить, одевать, исцелять и перевозить людей? Бесчестные, каковыми они являются в настоящее время, как они смогут проводить научные и медицинские исследования? Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих 20 лет, а затем произойдет величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах, и даже в Китае, Индонезии и Африке….

Как всегда, Ваш любящий друг И. Ефремов (Старый Эфраим)».

В статье «Следы человека, которого еще нет»16 (1967 год), в ответ на вопросы корреспондента журнала «Техника – молодежи», Ефремов отмечал:

«Для меня социально-экономические проблемы будущих десятилетий, столетий, даже тысячелетий неотъемлемы от психолого-этических проблем. Почему? Мир раздираем великим множеством больших и малых противоречий, решение которых не под силу человеку, некоммунистически воспитанному. Коммунистическое воспитание – это вовсе не социальная надстройка, как мы думали раньше. Это производительная сила общества. Подобно тому, как экран мгновенно увеличивает изображение в кинопроекторе, такое воспитание позволит во много раз повысить производительные силы будущего общества. Если ставить пределы, лимитировать предприимчивость и инициативу, в человеке неизменно убивается в зародыше самостоятельность мышления, как, может быть, и полет фантазии…

Некоторые экономические проблемы, решаемые сегодняшним человечеством, – всего лишь вопросы экономических излишеств. Ежегодные эпидемии смены одежды, погоня за модными вещами как естественное следствие боязни показаться консервативным во вкусах, тысячи сортов вин, яств, напитков – весь этот современный антураж вовсе не обязательно захватывать с собой в будущее…

Некоторый аскетизм – не такое уж страшное зло, как это кажется многим. Человек должен самоограничивать себя. Ведь если дать неограниченную волю в удовлетворении потребностей, человечество вскоре превратится в огромный разноязыкий театр бытовой трагедии. Попробуйте подарить обывателю пятисотсильный „фиат“ из чистого серебра. „Хочу золотой или из платины, – изречет обыватель. – А у соседа вот мебель черного дерева, а у меня только, мол, красного…“ И так далее, до бесконечности, ибо такого рода запросам предела нет. Тут даже у доброго джинна из сказки опустились бы руки. Следовательно, вопрос не в том, чтобы насытить мир предметами роскоши, тщеславия, удовлетворения эгоистических потребностей, но в том, чтобы переводить эти потребности на все более и более высокую духовную ступень. Чтобы человек мог легко обойтись без модной побрякушки, без наливки и настойки, пусть даже вкусных, но зато чтобы он задыхался от жажды воплотить в образы слова, звуки, краски. От жажды творчества.

Это проблема двусторонняя: мы должны наращивать аскетизм по мелким потребностям и наращивать потребности в более высоком, я бы сказал, высшем плане.

Тем более что пределов этим „высшим“ потребностям нет и никогда не будет. Таково свойство нашего разума, всей человеческой природы. Едва постигнув мыслью туманность Андромеды, я невольно стремлюсь дальше, уже мне хочется объять Галактику, несущую на Землю свет из чудовищной дали 150 миллионов парсек. Кому бы не хотелось вырваться из пределов земного, солнечного, галактического тяготения? Кого не будоражат идеи иных, неземных форм существования? Примем за истину, как оно, очевидно, и есть, что мы сейчас стоим на краю бесконечности – бесконечности в смысле множественности миров, огромного количества явлений и, значит, беспредельности познания. Следовательно, у нас, у разумных существ, обживающих Землю, неисчерпаемая возможность для удовлетворения наших духовных потребностей. И если, реализуя эту возможность, мы станем вдобавок ко всему пропускать слова, звуки и краски сквозь свое сердце, превращать все в искусство – тогда и само искусство будет многогранным, бесконечным, как вселенная».

Надо сказать, что у Ефремова было свое представление о подлинном коммунистическом воспитании, которое он отнюдь не отождествлял с пустым зазубриванием догматов марксизма-ленинизма и абсолютной покорностью власти партноменклатуры и ее карательной руки – КГБ СССР. Более того, эти рудиментарные органы современного общества подверглись критике писателя в его романе «Час быка»17.

Дальше в этом же интервью Ефремов размышляет о вреде человеческого индивидуализма. Действительно, зашедший в явный тупик капитализм – это общество, построенное на идеологии индивидуализма. Главное – это «я», то, о чем думают в первую очередь. «Мы» только потом и только тогда, когда существует установленный законом под угрозой наказания запрет на нарушение общих интересов. Однако мотивация по принципу запрета никогда не достигнет такой же эффективности, как внутренний порыв, то есть убежденность человека, его жизненные принципы.

Если мы рассмотрим ведущие индустриальные культуры современного капиталистического мира: США, Германию, Японию, мы увидим, что высокие качество и сложность их продукции обеспечены культурными доминантами общества. В США индустриальная культура показала стремительный рост на фоне увлеченности молодежи путями освоения космоса и компьютерной техникой. Это было внутреннее убеждение и порыв американской молодежи. То же касалось и поколения так называемых шестидесятников в СССР. В Японии методичность и скрупулезность являются национальными качествами народа, проистекающими из того, что в течение столетий японцы освоили чрезвычайно трудоемкую культуру возделывания риса. Германия – еще с XIX века была нацией наиболее активного внедрения разных промышленных новшеств, которая вела постоянную гонку с Великобританией в области индустрии. Две эти державы, а значит, и их научные и промышленные круги – боролись за доминирование на европейском континенте. Их борьба особенно обострилась после поражения Франции в войне с Германской империей в 1871 году, когда экономика Германии стала номером один в Европе.