Книга Улыбка - Тамара Квитко

– Сынок, у тебя идёт перегрузка. Доктор сказал, что тебе необходимо высыпаться, – умоляюще посмотрела на сына Лира.

– Я знаю. Спасибо, пап. Спасибо, мам, – Марк по очереди поцеловал родителей и неуверенной походкой вышел из столовой.

Смаков посмотрел на собаку. Та тут же встала, завиляла хвостом, издала скулящие звуки.

– Что нового, Лира? – спросил спокойно Виктор Арнольдович, принимаясь за десерт.

– Была сегодня у мамы. Приболела она, – сокрушённо вздохнув, ответила жена.

– Что с ней?

– Непонятно. Слабость сильная.

– Отвези ей фруктов. У нас всё равно пропадают.

– Спасибо. Отвезла.

– Валерия Степановича к ней пригласить? Известнейший светило. Пусть поставит диагноз.

– Он же нейрохирург, – удивилась жена.

– Наев прежде всего замечательный врач. Все верхи у него консультируются.

– Хорошо. Пригласи, если ей лучше не станет.

– Ей же ещё и восьмидесяти нет. При наших достижениях, наших технологиях, нашей медицине… – Смаков запнулся. Что-то не тот набор фраз из него полез. Чиновничий.

– Да-да. – согласно закивала жена. – Продолжительность жизни неуклонно растёт. В наш век высоких технологий, в век беспрецедентного освоения космоса, – она поперхнулась и закашлялась.

– Ударить по спине?

– Нет. Нет. Сейчас пройдёт. Спасибо, дорогой. Не надо. Сейчас. Уф! – уронила голову в руки. – Устала я.

– Отчего? Не работаешь, дома сидишь. Всем обеспечена. Отчего ты устала?

– От этого и устала. От монотонности и скуки, – сделав скорбное выражение, Лира отпила из бокала немного яблочного сока.

– Поискать тебе работу? – муж тоже отпил глоток сока.

– Я так давно не ходила на работу, что даже и не знаю. – пожала плечами Лира.

– Почему бы тебе не вернуться к занятиям живописью?

– Кому это надо? Сейчас это не пользуется спросом. Любой с помощью программы может изобразить такое!

– Но это не является искусством в подлинном смысле этого слова. Искусство творит человек.

– Вот-вот. Сотворили чудо машины. И музыку за нас пишут, и стихи, и картины. Всё, что угодно.

– Это не исключает возможности заниматься творчеством и нам. Даже наоборот. Машина не может создавать новое, а человек вполне и достаточно многочисленно.

– Только и осталось, что искусство прошлых времён. И не спорь со мной! – повысила Лира голос, утирая салфеткой слезу.

– Я и не спорю. Так. Выражаю своё мнение. Займись основательно английским, – занервничал Виктор Арнольдович, не выносивший женских истерик.

– Мне этот английский негде применить. Я ни с кем не общаюсь. Мне не интересны разговоры ни о чём с моими бывшими однокурсниками. Да и время не то. Сам знаешь. Каждый сам по себе. Замкнулись в своих семьях, своих мирках.

– Вернись на курсы китайского. Изучая языки, мы тренируем мозг, отодвигая тем самым старость.

– Хорошо. Вернусь. Устала я почему-то, – Лира снова тяжело вдохнула.

– Марк закончит занятия, отправлю вас на Карибские острова. Пальмы, океан, песочек. Вспомни, как мы отдыхали, – Смаков закрыл глаза и, улыбаясь, откинул голову на спинку стула.

– Да. Хорошо было…

– Что значит хорошо? Замечательно! Просто замечательно!

– Да. Замечательно, – кивнула жена, не желая тратить энергию на никчёмный спор.

– Да и мне не мешало бы отдохнуть. Спасибо за ужин. Выйду погулять с собакой.

Смаков поднялся со стула, и тут же вскочил Чарли, радостно завилял хвостом, передними лапами упёрся хозяину в грудь и лизнул его в щёку.

– Ну-ну. Давай без телячьих нежностей, – заулыбался Виктор Арнольдович в предвкушении приятной прогулки, но тут заявил о себе сигнал связи, и ему пришлось прикоснуться к устройству на левой руке.

На скатерти появилось изображение мужчины, который сообщил монотонным голосом: «Испытуемый 232 неожиданно исчез из поля наблюдения».

– Как исчез? Быть не может! При всём снаряжении? Явлюсь немедленно. Чарли, сидеть дома! Погуляй, пожалуйста, с собакой, – бросил он на ходу жене, поспешно выходя из комнаты.

6

Хумов вошёл в узенькую комнату с низким потолком, за единственным столом которой сидел тощий человек в коричневом костюме и с постным выражением лица, имеющий прозвище Малёк по причине его фамилии – Малкин.

– Проходите, проходите. Присаживайтесь, – в глазах человека мелькнуло нечто похожее на интерес и сразу скрылось за обычной служебной непроницаемой маской. – Вы были направлены в зону… Мм-мм.

– В зону Z-4, – отчеканил Хумов.

– Да. В зону Z-4. Ваши выводы. Прошу кратко и по делу.

Хумов замялся. Ваши выводы. О выводах он не успел подумать. Почему сразу выводы? Он разве знает, что происходит там?

– Итак. Прошу вас, – Малёк глянул себе под ноги. – Ваша версия, Хумов? Пожалуйста, не смущайтесь. Говорите, как есть. Для этого вас и отправляли.

– Самое существенное, что мне удалось выяснить: зона Z-4 заражена радиацией.

– Что предлагаете?

– Предлагаю исследовать, найти причину. В первую очередь закрыть проезд загородных поездов. Срочно эвакуировать людей с близлежащих территорий.

– Так, так… В какие цифры это выльется?

– При чём здесь цифры? На карте стоит безопасность людей.

– Вы затрудняетесь назвать сумму? В наш сложный век, когда нам приходится осваивать другие планеты, когда естественные запасы Земли истощились и мы вынуждены изыскивать всё новые и новые технические возможности для поддержания жизни, вы предлагаете урезать бюджет на столь значительную сумму? Не мне вам объяснять, в каких чудовищно сложных условиях мы вынуждены существовать. При том что популяция неуклонно растёт. Соответственно, мы вынуждены отправлять людей в тяжелейшие условия на Марс со слабой надеждой для близких когда-нибудь увидеть их. Не заставляйте меня читать лекцию для первого курса. Какую бы цифру вы ни назвали, этого всё равно будет недостаточно.

Хумов понял, что он проваливается, и понял также, чего ждёт от него этот сухонький начальничек. Он уже был готов поддаться, ответить так, как тот ждёт, но тут перед ним мелькнуло хохочущее лицо в шапке волос цвета одуванчика, и Хумов, неожиданно для себя, вопреки длительным тренировкам на чутьё не своим голосом произнёс:

– Необходимо произвести работы согласно пункту № 8, параграф № 12 – случай чрезвычайного положения для здоровья и выживания людей.

– Так. Вы свободны. Можете идти, – экзаменатор кисло улыбнулся, отвёл взгляд в сторону зашторенного окна, оседая в своём кресле, становясь ещё мельче.