Книга Осударева дорога - Михаил Пришвин

Надсмотрщица умчалась с такой скоростью, что Веста лишь изумленно охнула. Игидар расценил это по-своему. В два шага он пересек комнатушку и крепко обнял Весту.

– Рано тебе стоять. Давай в постель. Я подержу. Раз…

К такой далекой близкой кровати Веста добралась не без труда. Шагая под его счет, она никак не могла определиться насколько пристойно происходящее. Одной не дойти, а с ним, ужас до чего, неловко. Князь, как заботливая нянюшка, укрыл лоскутным одеялом и, смерив масляной улыбочкой, выскользнул за дверь. Медоедка осталась разбираться в скачущих, как блохи, мыслях. Милость Светлейшего князя вызывала дрожь и оторопь. Знай она чем обернется спор с Галкой, заткнула бы рот подушкой. Чтоб наверняка. А теперь остается уповать на Зверя всемогущего. Другой защиты в княжьем терему у нее нет.

* * *

Новая горница разительно отличалась от прежней. Она оказалась до того большой, что Веста испуганно спросила:

– А кто тут еще живет?

– Только Ваше благородие, – Галочка угодливо согнулась, сверкая злыми глазищами.

Она уже не раз попеняла Зверю на забывшего заветы Игидара. Где это видано привечать врага?! Придумает же?!

– А купальня тут есть? – медоедке подозрительно принюхалась к себе. Запах, идущий из окна, пожалуй, поприятней будет. Ее еще потряхивало и от слабости подкашивались ноги, но уж больно хотелось избавиться от мерзкого запаха.

– Нельзя еще. Рано, – перепугалась надсмотрщица, помнящая о жестком наказе князя.

– Тащи, – упрямо потребовала Веста, присаживаясь на лавку. Стоять тяжело, пачкать собой белоснежное белье неохота, остается лавка.

Руки противно дрожали, когда она развязывала завязки поневы и рубахи, ноги подкашивались, но удовольствие от теплой ароматной воды того стоило. Она опустилась в бадью, покрытую чистой простыней, прислонила голову к борту и закрыла глаза. Клонило в сон и хотелось лежать вечно и не шевелиться. Даже мысль о движении вызывала тошноту. Стоило признать, вредная Галка волновалась не зря, пусть и по другой причине.

«Только бы не уснуть», – подумала Веста перед тем, как задремать.

Проснулась она от взгляда. Черные мрачные глазюки дотянулись даже до сна. Ей снилось, что Игидар вновь стоит у постели и гипнотизирует приторно масляным взглядом. Он ухмылялся так гадко, словно уже победил в негласной битве. Ощущение вышло до того реалистичным, что она открыла глаза и столкнулась со взглядом пронзительных черных глаз.

Князь стоял, облокотившись на стенку, с таким видом, точно ничего не обычного не произошло. Веста даже подумала, что слишком мало знает о обычаях ящеров. Может у тех так принято?! Иначе почему он здесь?

– Напугал, – усмехнулся он, как будто довольно. – Ты долго не выходила. Я подумал, что тебе плохо. Все-таки три клока в горячке лежала.

Веста замерла, испуганно глядя на нежданного визитера. Вода мало что скрывает, а перед мужчиной в таком виде она раньше не была. Она всегда думала, что первым ее нагую увидит супруг, но никак не князь ящеров. Кто же знал, что он настолько бесцеремонный и невоспитанный.

– Благодарю, Ваше высокородие за заботу. Я в порядке, – выговорить это оказалось неимоверно трудно. Хотелось плеснуть в наглеца грязной водой, да так, чтобы оттирался подольше.

Князь несмешливо приподнял брови, обозначил поклон и вышел.

И вроде мутноватая вода мало что скрывает, а душу греет. Вроде как защита, пусть и надуманная. Медоедка выждала шерстинок восемь, – а ну как вернется, – торопливо поднялась и закуталась в заготовленную сухую простынь.

В горнице поджидал сюрприз: грязное рванье исчезло. Вместо истерзанной поневы на кровати нашелся богато украшенный наряд. Одна кичка ослепляла сиянием, не говоря об остальном. Веста осторожно потрогала его. Гладкий материал холодил руки и навевал мысли о княгине, которую разоблачили специально для нее. Надевала его медоедка до того осторожно, словно от одного неверного прикосновения оно могло исчезнуть.

– Ишь, кривится? – раздался от двери ядовитый шепот. Галка вернулась, как всегда, неожиданно и тихонько подкралась.

Веста вздрогнула, обернулась и с недоумением посмотрела на дурно воспитанную челядь. Она бы в своем тереме такую не потерпела. Но в том-то и дело, что это не ее терем.

– Завязать помоги, – произнесла она со всей надменностью, на какую способна.

– Конечно, Ваше благородие, – надсмотрщица опять улыбалась и льстиво заглядывала в глаза. – Вам очень идет, – угодливо похвалила она. – Светлейший князь не поскупился. Велел отобрать все самое лучшее из готового. Вот тут я все уложила. А завтра портниха придет. Закажите, что пожелаете. Еще краше станете.

Веста прижала пальцы к вискам. От угодливой трескотни разболелась голова и поплыли перед глазами цветные пятна.

– Помоги. Прилечь хочу, – недовольно оборвала она и сердито добавила: – Да не тревожь. Спать буду.

Князя это, конечно, не остановит, но может хоть похожая на крысу надсмотрщица уйдет.

* * *

Первые два клока Веста даже не притворялась больной. Пусть жар спал, но слабость сохранялась, награждая ее благородной бледностью и подозрительной зеленоватостью. На третий клок с успехом симулировала слабость. Она уже не могла определиться, что раздражает больше: горница, к которой прикована, или Галка, которая к ней приставлена. Но регулярные посещения Игидара придавали сил. Она не сомневалась, что ни с одной другой дамой в тереме он себе подобного не позволяет. Ее некому защитить, и ушлый ящер как никто это понимает.

Притворялась она настолько успешно, что на четвертый клок обеспокоенный князь пригнал Святошу. Старец вплыл с видом мученика не эшафоте. Он поджимал губы, щипал светлую бороду и хмурился до того недовольно, что медоедка испугалась. Это чего он видит-то, что так кривится?

– Осмотреть надобно, – в пустоту бросил старец неожиданно молодым и звучным голосом. Женщина даже засомневалась. Казалось он старше ее ушедшего к Зверю отца, но у того не было такого благозвучного голоса.

Князь поморщился, но вышел, ничего не сказав. Святоша с недовольным видом посмотрел на притихшую пациенту и открыл котомку, прицепленную к веревке на поясе. Вынул оттуда увесистый глиняный пузырек и протянул Весте.

– Пригодится, – усмехнувшись, пояснил и вышел, не дожидаясь вопросов.

Медоедка открыла флакон с настойкой. В воздухе разлился аромат лимона и красного дерева. Она неверующе тряхнула пузырек. Запах усилился, а женщина покраснела. Намек до того прозрачный, что мерзко. Пока мать не ушла к Зверю, она тоже закупала подобные настойки. Очень действенные, надо сказать.

Веста стремительно вскочила и кинулась в купальню. С размаху швырнула ненавистный пузырек. Глиняные черепки усеяли все дно. Отвратительный аромат усилился настолько, что она поспешила выйти, с трудом сдерживая рвотные позывы. К тошноте прибавилась головная боль. Обессиленная женщина опустилась на кровать и прижала ко лбу прохладную ладонь.