Книга Страсть Клеопатры - Энн Райс

Свет его фонаря не проникал далеко вглубь темного прохода. Она шла впереди по самой границе светового пятна, но он заметил, что ее как будто тянет во мрак. Эта гробница со всеми ее тенями по углам, казалось, была ей хорошо знакома.

И вдруг свет его фонаря упал на груды сокровищ впереди. Тедди тихо ахнул. Женщина остановилась, ожидая его, затем еще немного подождала, пока все помещение залило ярким отраженным светом, как будто там горела целая дюжина свечей.

В волнении он принялся оглядываться по сторонам в поисках саркофага или каких-то следов иссохшей мумии, покоящейся вечным сном в этом зловещем месте. Но повсюду видел лишь кучи старинных монет – это оказалось древнее хранилище несметных сокровищ. А его прекрасная компаньонка лениво расхаживала среди этого великолепия, на ходу рукой сметая с гор золота пыль и песок. Здесь также возвышались небрежно расставленные вдоль стен статуи разных размеров. Похоже, их занесли сюда в спешке в последний момент, просто чтобы сохранить.

– Откуда ты знала, что все это находится здесь? – спросил он.

– Потому что сама приказала своим солдатам сложить это все сюда, – ответила она.

Его нервный смех прозвучал сдержанно и недоверчиво. Но тут взгляд его упал на лицо ближайшей к нему каменной статуи. Воздух в легких вдруг куда-то пропал – вместе с ощущением реальности происходящего.

– Ты был очень добр ко мне, Тедди, – сказала женщина. – Могу я рассчитывать на твою доброту и в дальнейшем в обмен на часть этих богатств?

Он попытался что-то ответить, но вместо этого лишь издал какой-то сиплый, сдавленный хрип – нечто похожее было с ним, когда он чуть не задохнулся, подавившись куском стейка.

Ее сладкое дыхание уже было у самого его уха, изящные руки обвивали его сзади, а влажные губы нежно касались его шеи. Она была осязаемой, дышащей, живой. Статуя, в упор глядевшая на него, была поразительно похожа на эту женщину – как, впрочем, и все остальные статуи, спрятанные в этой подземной усыпальнице. То же совершенное лицо, те же волосы цвета воронова крыла, та же кожа насыщенного оливкового оттенка. Только вот цвет глаз был другой. У всех статуй глаза были черными, а не синими, хотя имели точно такую же форму и казались такими же, как у нее, выразительными и осмысленными, полными жизни даже под слоем пыли.

– Современный человек, взглянув на эту усыпальницу, просто обвинил бы меня в том, что я ограбила свое царство в последние часы своего правления. Что не верила в собственного любовника. В то, что сражение при Акциуме остановит продвижение Октавиана.

Октавиан. Акциум. Женщина, которая никогда не спит и не может умереть. Женщина, которая стоит перед ним и позади него. Она живая, живая, живая…

– Но это же не… – запнулся доктор, – невозможно. Это просто… невозможно.

– Никто так не знает этого, как знаю я: главная защита империи заключается в ее богатстве, а не в армии. Именно богатство долгие годы обеспечивало нам мир с Римом. Богатство и наше зерно. Таким образом, ваши историки находят определенный смысл в том, что в последние часы моего царствования, в последние часы своего пребывания на троне меня в основном заботили мои сокровища, не так ли?

Она сделала паузу, а затем продолжила:

– Но, видишь ли, они ошибаются. И ошибаются очень серьезно. Даже когда уже стало ясно, что Октавиана не остановить, когда я приняла решение оборвать свою жизнь, прибегнув к змеиному укусу, меня тем не менее не покидала мысль, что мои изваяния будут уничтожены римскими солдатами. Пусть история увековечила меня как царицу-развратницу, но Изида тому свидетельница: я не сдалась и не позволила римским ордам надругаться над моими изображениями.

Он понял, что речь шла не только о ее статуях, а также и о монетах, на каждой из которых было отчеканено ее лицо, и вообще о ее сокровищах. Все было спрятано в этом склепе и хранилось здесь более двух тысяч лет.

– Мой дорогой Тедди, спроси меня еще раз, – еле слышно сказала она. – Спроси меня, как мое имя.

– Как твое имя? – послушно прошептал он.

Она медленно развернула его к себе и взяла его лицо в свои изящные ладони, обладавшие тем не менее сверхъестественной силой. Однако поцелуй ее был нежным и долгим, и при этом она пристально смотрела ему в глаза.

– Клеопатра, – наконец ответила она. – Мое имя Клеопатра. И я желаю, чтобы ты показал мне все радости этого нового мира, чтобы я могла в полной мере разделить их с тобой. Понравилось бы тебе такое предложение, Тедди?

– Да, – едва выдохнул он. – Да, Клеопатра.

* * *

И она поведала ему невероятную сказочную историю. Историю про бессмертие и пробуждение от вечного сна, про ужасные и трагические события.

Она рассказывала о своей смерти как о прекрасном огромном озере непроницаемой тьмы, из которого ее внезапно вытянули.

До того как тело ее было обнаружено, оно сберегалось в целебных грязях дельты Нила. А потом несколько десятилетий лежало в Каирском музее, в стеклянном футляре, к которому была прикреплена скучная, ничем не примечательная табличка, на которой значилось:

«НЕИЗВЕСТНАЯ ЖЕНЩИНА, ПЕРИОД ДИНАСТИИ ПТОЛЕМЕЕВ».

С тех пор бесчисленное множество разных историков и обычных туристов пялились на нее сквозь стекло, не подозревая, что рассматривают лицо, которым в свое время любовались Цезарь и Марк Антоний.

И вот два месяца тому назад ее узнали, узнали даже после ее смерти; и признал ее один человек из ее древнего прошлого, который вновь живет на этой земле.

Рамзес! Выходит, это все-таки было правдой, все эти дикие бредни в газетах про недавно обнаруженную гробницу, про находившуюся в ней мумию, про оставленные там свитки, подтверждавшие, что здесь действительно покоится Рамзес II, один из величайших фараонов Египта. Римская мебель внутри, немыслимые басни про бессмертного советника, который в течение тысяч лет служил многим великим правителям Египта, содействуя им своими рекомендациями. Все перетолки, столь категорично отметавшиеся многочисленными учеными и историками, вдруг оказались чистой правдой, а женщина, которая сейчас стояла перед ним, воскресшая и вполне живая, – лучшее тому доказательство.

Рамзес II. Она утверждала, что он и теперь находится среди них. В Лондоне, по-видимому. А может быть, где-то в другом месте – этого Клеопатра не знала. Но она знала наверняка, что он был разбужен солнечным светом, когда его гробница была вскрыта и его тело было переправлено в Лондон. Каким-то невероятным образом оказавшись в Каирском музее, он узнал ее и пробудил с помощью того самого эликсира, который даровал бессмертие и ему самому и который он когда-то, будучи фараоном, отобрал у одной безумной хеттской жрицы во времена своего правления Египтом.

Их нынешняя встреча было полной противоположностью их первой встречи за две тысячи лет до этой. Старые жрецы из Александрии рассказали ей легенду о мудром бессмертном советнике, которого пробудил от вечного сна ее собственный прадед. Она тогда посмеялась над словами жрецов и потребовала, чтобы ее отвели в усыпальницу этого так называемого бессмертного. Увидев внутри иссохшую мумию, она приказала открыть створки гробницы, чтобы осветить это мрачное место солнечными лучами. Ее презрение к древней молве и мифам моментально сменилось благоговейным изумлением, когда безжизненное тело, искупавшись в божественных лучах небесного света, прямо на каменной плите стало обрастать кожей и волосами и когда постепенно начали проступать черты благородного красивого лица.