Книга Зло побеждает зло - Павел Дмитриев

— Guten Abend, meine Herren! — неожиданно вмешался в разговор господин лет сорока, по всему видно, мой будущий сосед по дивану.

— Ох, неужели! — блондин в восторге аж вскочил со своего места.

— Депутат герр Брюнинг,[15] — с ехидцей протянул поклонник фюрера, почему-то с акцентом на слове герр.

— Премного польщен вашим вниманием, — блеснул толстыми линзами очков новый попутчик, очевидно соглашаясь с именем.

— Зная вас, я голосовал за Католическую партию! — продолжил свой спич экзальтированный как блондинка блондин. — Вы правда возвращаете половину от семисот пятидесяти марок зарплаты обратно в кассу Рейхстага?

— Стараюсь даже больше, и от персонального автомобиля отказался, мне достаточно проездного на трамвай. Но, ради бога, прошу вас, больше ни слова о политике!

Толстяк только недовольно хмыкнул. Можно понять, пусть позиция идейного противника и попахивает дешевым популизмом, но… попробуй возрази!

Скоро выяснилось, что компания сложилась как по заказу; играть в карты, да еще хоть на крошечные, но но все же деньги, депутату от католиков как-то не с руки. А вот учить меня мудреным правилам "Ската", да постоянно давать ценные советы — вроде как культурные традиции не запрещают. Так дело и пошло, с шикарным пивом, бутербродами, а потом и жареными колбасками из расположенной в соседнем вагоне кухни. До сна ли в поезде, более похожем на приличный ресторан или даже клуб?

Ближе к полуночи мы с Куртом и Михаэлем стали практически друзьями. Герр Брюнинг держал дистанцию, но просил называть себя Генрихом. Разговор крутился в основном вокруг моей персоны. Скрывать свой побег с Кемской пересылки я не собирался, а душераздирающие детали советского лагерного хозяйства оказались в новинку даже для депутата, прекрасно ориентирующегося в международной экономике и политике. Особенно его интересовали реальные настроения граждан СССР. То есть конечно, виду он особого не подавал, верил в реальность ужасов Шпалерки и Соловков хорошо если на треть, но все равно, ловил буквально каждое мое слово.

— Отправить в советскую глубинку проныр-журналистов с фотоаппаратами, — призывал я между делом. — Пусть посмотрят жизнь, а не красивый фасад. Распишут коммунистическую реальность, как она есть на самом деле. Уверяю, картинка такой неприглядной выйдет, что на следующих ваших выборах коммунисты и пяти процентов не наберут!

— Неплохая идея, с одной стороны, — с усмешкой нарушил свой же запрет на политические разговоры герр Брюнинг. — Однако что дальше?

"Вот дурак, учил бы в школе историю!" — мысленно попенял я сам себе.

— Точный удар по Тельману! — неожиданно оторвался от изучения карт толстяк Курт. — Не боитесь, что все его избиратели уйдут к нам, в НСДАП?

— Скорее к социал-демократам, — невозмутимо возразил депутат. — Да хоть бы и к вашему герру Гитлеру, все равно невелика беда. Вытянете процентов шесть-семь, как в двадцать четвертом.

— Действительно считаете, что национал социалисты лучше чем коммунисты? — поразился я.

— Абсолютно, — кивнул головой герр Брюнинг. Но сразу поправился: — Разумеется, исключительно в политическом смысле. Для меня, как центриста…

— …Так вы хотите подтягивать то левых радикалов, то правых, чтобы они как гири на весах уравновешивали друг друга! — поразился я своей же догадке. — Лишь бы социал-демократы не усиливались, а наоборот, все больше нуждались в коалиции с вами!

— В общем-то это ни для кого не секрет, — недовольно поджал губы депутат.

Вот это да! Я случайно вытащил из шкафа один из не особенно афишируемых скелетов большой политики. Но это ни грамма не повод отставлять ключевую тему истории 20-го века.

— Что же будет, если разразится мировой кризис, и НСДАП уверенно пойдет к двадцати, тридцати, а то и сорока процентному рубежу?

— Исключено! — герр Брюнинг с удовольствием сменил щекотливую реальную тему на "фантастику". — За один электоральный цикл с двух процентов до двадцати, это невероятно![16] Такое и лейтенанту[17] не по плечу, — с ноткой самодовольства добавил он. — А уж тем более ефрейтору.

— Но все же? — попробовал настоять я. — Вы обещаете вспомнить мои слова, если увидите, что влияние национал-социалистов распространилось на четверть Рейхстага?

— Но-но, — вмешался Курт. — Ты-то что имеешь против настоящих борцов за права рабочих?!

И это не прерывая раздачи карт! Теперь понятно, почему в Германии явка граждан на избирательные участки под восемьдесят процентов.

— Честно говоря ничего, — ответил я, чуть подумав. — Как там говорили у нас… где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные. Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми. Нет-нет, погоди, не обижайся раньше времени, — остановил я вскинувшегося было возмущаться толстяка. — Это не совсем то, что ты думаешь. Наоборот! Я всегда считал, что серое — означает центр, место между черным и белым. Ни плохое, ни хорошее, где-то упрощенное и низменное, а где-то глубокое и возвышенное. Вот к примеру, герр Гитлер. Он добивается популярности любой ценой, и как художник, смешивает краски на кончике кисти, не гнушаясь самыми грязными. Но ведь так он сотворит чудовищное бурое полотно! Хотя он не одинок, совсем недавно, в российской гражданской, коммунисты залили все вокруг кровью людей. И ведь знали, убийцы, какой получат цвет — красный! Случайность или дьявольское искушение? Знаю одно. Когда все становится одинаково бурым или красным — значит тьма уже пришла. Одна мечта, одна цель, именно это и есть тьма! Беспросветная! И в этой тьме творятся немыслимые злодеяния. Можно строить фабрики по уничтожению цыган или евреев. Загонять богатых и умных в лагеря смерти за полярный круг. Все равно в темноте никто не увидит! Ни свои, ни чужие. Значит смешивать краски в политике — верный путь во тьму! Должна, обязательно должна быть вся гамма. Черные, белые, серые, голубые, зеленые, розовые в горошек! Только так не будет тьмы…

Тут подогретая качественным немецким алкоголем мысль ушла, и я потянулся за кружкой-добавкой. Только после третьего глотка удивился тишине.

Куртом и Михаэль смотрели на меня как на сумасшедшего… или политика, что, впрочем, тут почти одно и тоже.

— Гхм! — попробовал провернуть фарш назад герр Брюнинг. — Знаете ли, в разноцветье есть свои проблемы. Уж очень сложно договориться до чего-либо стоящего. Людям нашей страны сейчас жить надо, а не слушать сладкие обещания с партийных дебатов в Рейхстаге.