Книга Срединное море. История Средиземноморья - Джон Джулиус Норвич

«Я оставил своего проводника вместе с лошадью на вершине и двинулся вниз по склону, который сначала обрывался под углом 45 градусов, а затем — около 65 градусов, так что мне пришлось спускаться на четвереньках. Спуск занял у меня почти пятнадцать минут, и я ушел, уверенный, что ни человек, ни даже коза никогда бы не смогли сбежать по склону, угол наклона которого составляет 65 градусов, и что Гомер, всегда столь аккуратный во всем, что касается топографии, не мог пытаться заставить нас поверить, что Гектор и Ахиллес пробежали вниз по этому склону три раза».

На Гиссарлыке все было совсем по-другому:

«Склоны, которые приходится проходить, двигаясь вокруг города, столь отлоги, что их можно пересечь бегом, не рискуя упасть. Таким образом, трижды обежав вокруг города, Гектор и Ахиллес проделали путь длиной пятнадцать километров».

К несчастью, Гомер недвусмысленно утверждает в «Илиаде», что в Трое было два источника: теплый и холодный; ни того ни другого на Гиссарлыке отыскать не удалось. На Бунарбаши, как описывает Шлиман, ситуация была еще хуже: он нашел не менее тридцати четырех источников — и, согласно его карманному термометру, вода во всех была примерно одинаковой температуры. Впоследствии ему сообщили, что он пропустил еще шесть источников. Он преодолел это затруднение, предположив, что подземные воды изменили свое течение в результате последовавшего землетрясения, что и вправду часто случалось.

Имеются также исторические свидетельства Троянской войны — или событий, весьма напоминающих ее. В записях, сделанных хеттами из Анатолии[9], зафиксирована масштабная микенская военная экспедиция в Малую Азию, относящаяся к XIII в. до н. э.; более того, город, обнаруженный на шестом из девяти археологических слоев, открытых на месте Гиссарлыка — тот, который теперь большинство считает Троей Гомера, — обнаруживает все признаки насильственной гибели. Мы вынуждены будем удовлетвориться этим — конечно, не тем, к чему пришел Шлиман. Он копал вниз, приближаясь ко второму слою, когда внезапно, в предпоследний день проведения раскопок, наткнулся на множество золотых драгоценностей и впоследствии объявил на весь мир, что нашел сокровища Елены Троянской; он даже сделал фотографию своей жены, красавицы гречанки, в этих драгоценностях. (Перед тем Шлиман буквально выписал ее по почте из Афин, еще не будучи с ней знаком.[10]) Теперь, однако, нам известно, что этот клад относился к периоду, датируемому почти тысячелетием раньше, нежели правление царя Приама. Бедный Шлиман: он так и не узнал, насколько он ошибался![11]

Три-четыре столетия, миновавшие после Троянской войны, не были отмечены существованием столь же выдающихся цивилизаций, как те, о которых мы говорили. То был период перемен и перемещений: с севера вторглись дорийские племена; затем последовали сдвиги в демографической картине, в которые оказались вовлечены сравнительно новые греческие поселения в Малой Азии. Все наконец успокоилось вновь не ранее 800 г. до н. э., когда земли, окаймляющие Эгейское море, оказались в конечном итоге объединены общим языком и культурой. Даже после этого среди бесчисленных обособленных феодальных общин, составлявших греческий мир, мы не видим ни одного поселения или города, который бы достиг особого могущества или как-то выделялся среди прочих; однако торговля и связи были восстановлены и — что опять-таки важнее — алфавит вновь вошел в употребление и был усовершенствован, прежде всего за счет введения гласных. Таким образом, была подготовлена почва для зарождения литературы, и, точно по сигналу, где-то около 750 г. до н. э., появился Гомер. Родись он хоть немного раньше, два его великих эпических произведения, быть может, так и не были бы созданы: язык не был бы готов для этого, а сам Гомер почти наверняка остался бы неграмотен. (Некоторые ученые доказывали, что так и было: оба произведения обнаруживают признаки устного сочинения и устной передачи, и в обоих время от времени встречаются несообразности, где поэт противоречит сам себе.[12]) Даже если они были созданы в письменной форме, остается фактом, что первую их запись, которую мы должны считать аутентичной версией, сделали лишь во времена правления Писистрата, примерно в 540 г. до н. э.

Но в какой бы форме ни создавались сочинения, Гомер пел о «золотом веке», эпохе богов и героев, которая не имела ничего общего со скучным миром, окружавшим его. Правда, ему самому эта эпоха, пусть и очень отличавшаяся от его времени, не должна была казаться столь отдаленной. В конце концов, он творил всего через пятьсот лет после описываемых им событий: этот временной промежуток гораздо меньше того, что отделяет нас от войны Алой и Белой розы. А если, как теперь полагает большинство, он был ионийцем — и, возможно, родился в Смирне (современный Измир) или на Хиосе, — то и сама Троя находилась не так уж далеко.

Нам известен лишь еще один крупный поэт, которого с некоторой натяжкой можно считать современником Гомера. Гесиод сообщает нам, что он также происходил из ионийской семьи, хотя незадолго до его рождения отец его поселился в Беотии. Пожалуй, наиболее знаменитое его сочинение — «Теогония, или Происхождение богов». Здесь он сообщает о событиях, которые предшествовали рождению и воцарению Зевса: об оскоплении Урана Кроном и о свержении Крона и титанов богами-олимпийцами. Он оставил несколько длинных стихотворных произведений, дошедших до нас целиком или в отрывках, самое значительное из которых, «Труды и дни», настолько несхоже с «Теогонией», насколько это можно себе вообразить. Более всего оно напоминает проповедь, написанную, вероятно, в конце XVII в. чуточку сварливым английским викарием из высшего общества, превозносящим добродетель и честный труд и поносящим бесчестье и праздность; кроме того, там содержатся практические советы на темы сельского хозяйства, религиозных обрядов и добропорядочного поведения. Сегодня мало кто читает Гесиода, и это неудивительно. Его стихи небезынтересны — замечателен уже сам факт их создания в те времена, — однако в них нет ничего от присущей гомеровским поэмам энергичности, живости и бурной фантазии. Гесиода можно сравнить с бледной серебряной луной; Гомера же — с солнцем, золотые лучи которого сияют во всю мощь.

Всего через каких-нибудь десять — пятнадцать лет после Троянской войны (хотя, возможно, и раньше) осуществилась одна из наиболее важных миграций за всю историю человечества — переселение древних иудеев под водительством Моисея, который вывел свой народ из Египта в землю Ханаанскую, более знакомую нам под названием «Палестина». Действительно ли их короткое путешествие (самое большее около 400 миль) длилось сорок лет, как сообщает Библия? Вопрос остается открытым. Куда более неоспорим тот факт, что их присутствие вызвало недовольство у филистимлян и других народов, уже заселивших территорию, которую народ Израилев считал своей Землей обетованной. Вследствие этого первоначально существовавшие двенадцать израильских племен вынуждены были объединиться и избрать правителей, близ чьих тронов они бы смогли вести свою жизнь более организованно. Первым из таких царей стал Саул, правивший с 1025 по 1010 г. до н. э., но царство достигло апогея при его преемнике Давиде и Соломоне, сыне Давидовом. Именно Давид уничтожил филистимлян и подчинил все соседние племена, избрав стоящий на холме небольшой городок Иерусалим своей столицей. Там Соломон выстроил великолепный дворец и еще более величественный Иерусалимский храм. Он также способствовал развитию порта Эзион-Гебер на Красном море, что обеспечило его царству новую прямую линию связи с Африкой.