Книга Мир пауков. Коллегия - Колин Генри Уилсон

Насупила тишина. Доггинз не сводил с собравшихся глаз, закрепляя достигнутое преимущество. Тут Глорфин поглядел на Найла.

– Я бы хотел выслушать мнение нашего гостя.

От неожиданности Найл растерялся. Он вопросительно поглядел на Доггинза, а затем со смешком понял, что Доггинз, как и остальные, начинают воспринимать его как негласного лидера.

– Не знаю, будет ли от моего мнения какая-нибудь польза для вас, – промолвил он. – Большую часть жизни я прожил в каменной норе, скрываясь от пауков. Они убили моего отца и угнали в неволю семью. Единственное, чего я хочу, это видеть свержение власти пауков…

Ему хотелось добавить: «Чтобы люди опять могли стать хозяевами Земли», но почувствовал, что это шокирует собравшихся.

– Да, я это понимаю, – сказал Глорфин, обращаясь почему-то к Доггинзу.

– Как раз то, чего хотелось бы и тебе.

Доггинз тщательно подумал, прежде чем ответить.

– В идеале, да. У меня душа никогда к ним не лежала. Но я знаю, что это вряд ли осуществимо. Поэтому предлагаю разве что изменить Договор о примирении.

Глорфин оглядел коллегию.

– Кто еще придерживается такого же мнения?

Милон и Уллик подняли руки; к удивлению, поднял руку и Симеон, до этого слушавший дискуссию с непроницаемым видом.

– Кто против? – спросил Глорфин. Руки подняли все остальные.

– Трое против семнадцати, – подытожил Глорфин. Посмотрел на Догтинза.

– Увы, прошу прощения. Твое выступление было превосходным. Но у большинства членов коллегии свое мнение. Теперь нам остается определиться, какие принять меры.

Кое-кто из членов коллегии начал уже вставать, отодвигая стулья.

– Я прошу вас, минуту, – повысил голос Догтинз. Все приутихли. – У меня есть предложение, которое могло бы решить дилемму. – Он опять сделал многозначительную паузу. (Найл обратил внимание: Доггинз – прирожденный оратор). – Вы хотите упросить пауков, чтобы они забыли о происшедшем. Мне кажется это невозможным. Во всяком случае, я забывать не желаю. Как и Найл, я считаю, что люди должны быть свободны. Если мы пойдем паукам на уступки, я, пожалуй, не смогу здесь остаться. Наверное, лучшим выходом будет, если я уйду.

– Уйдешь? – Глорфин, видно, не поверил своим ушам.

– Совершенно верно. Оставлю город и уйду куда-нибудь. Я слышал, за морем есть много необжитых мест, где можно жить, не опасаясь вторжения пауков. С собой я готов взять любого, кто пожелает отправиться со мной. – Он с дружеской улыбкой подмигнул Милону и Уллику.

– И жнецы вы тоже взяли бы с собой?

– Разумеется. Нам бы они, конечно, пригодились для защиты.

Коллегия хранила молчание, усваивая эту внезапно высказанную мысль. Было заметно что, по мере того, как она оседает в умах, до собравшихся начинает доходить, что это просто идеальный выход из положения. Как бы они ни пытались скрыть своей радости (а ну как Доггинз переиграет себе на пользу!), глаза все выдавали. Если Доггинз в самом деле уйдет, не будет и препятствия для примирения с пауками.

– Ты желаешь, чтобы мы рассматривали это как конкретное предложение? – осторожно спросил Глорфин.

– Да, желаю, – кивнул Доггинз. Глорфин встал.

– В таком случае, пока у собравшихся не возникло вопросов, а у меня – возможности посовещаться с Хозяином, дискуссию предлагаю прекратить. – Все слушали, не перебивая. – Итак, объявляю собрание закрытым. – Он улыбнулся Доггинзу с искренней признательностью. – Спасибо за такую откровенность с нами.

Когда расходились, несколько членов совета задержались возле Доггинза попрощаться; было видно, что они расстаются с ним навсегда, и жалостливые их вздохи – сплошное притворство. Найл смотрел на них с ехидцей: заметно, что и Доггинз ждет, не дождется, когда, наконец, от них отделается.

Остались только Милон, Уллик и Симеон. Пока Догтинз провожал членов коллегии к дверям, Найл почувствовал, что они озабоченно прикидывают, как же им теперь быть: непросто взять и оставить город, в котором прошла вся жизнь.

Втайне они надеялись, что отыщется какое-нибудь иное решение.

– Может, перейдем куда-нибудь, где поудобнее, – предложил, возвратившись, Доггинз.

В комнате, где Найлу доводилось обедать, Лукреция и еще две женщины чесали лен. При появлении мужчин они без слов поднялись и вышли.

Доггинз занял место в кресле.

– Симеон, ты за весь вечер не проронил ни слова.

Лекарь скупо улыбнулся. Жесткое лицо пошло морщинами, словно кора дуба.

– Ты прекрасно обошелся и без меня.

– Мне непонятно, как тебе это удалось, – удивленно воскликнул Милон. – Они же определились с решением уже заранее, перед коллегией. Пибус должен был настоять, чтобы ты уничтожил оружие, после чего тебя собирались выдать паукам.

Доггинз передернул плечами.

– Все они поголовно болваны и трусы.

– Ты не совсем прав, Билдо, – с легкой укоризной заметил Симеон. – У них действительно были причины для беспокойства. Подумай, как все могло обернуться, не отыщи вы жнецы. Вас бы умертвили, а наш город обложили бы кольцом и взяли измором.

– Ты думаешь, мне это не ясно, – рассудительно произнес Доггинз. – Я как представлю, что могло стрястись, так у меня просто волосы дыбом! Но все сложилось по-иному, а эти дураки в коллегии ничего не видят. Они не могут понять, что пути назад нет.

Симеон кивнул.

– Вот почему я и решил присоединиться к тебе. Но при всем при этом главная проблема остается у нас нерешенной: куда мы направимся?

– Прежде чем начнем это обсуждать, – сказал Доггинз, – у меня есть нечто, о чем вам всем необходимо знать.

В этот момент отворилась дверь, вошли двое ребятишек с подносами и поставили их на стол. На одном была еда, на другом – большой керамический кувшин с пятью кубками, также керамическими. Когда Доггинз накренил кувшин, Найл с удовлетворением отметил: тот наполнен тем самым прозрачно-золотистым напитком, что пил он на ладье. Но, едва пригубив, ощутил внезапно острую грусть: вспомнилось об Одине. Внезапно Найл почувствовал, что стал старше на целые годы.

– Так ты это всерьез насчет похода в другие земли?

Доггинз, грызущий жареную фазанью ножку, кивнул.

– Если понадобится. А может, и не понадобится.

У Уллика в глазах мелькнула надежда.

– А почему нет?

– Из-за кое-чего, про что я узнал перед самым заседанием, – повернувшись, он поглядел на Найла. – Скажи им.

Найл повторил, как ему удалось побывать в Белой башне, не скрыв и того, что с ним происходило, когда лежал в машине умиротворения. И когда рассказал, опять вдруг испытал странное ощущение, будто находится в двух местах одновременно: в той уютной комнате и в более прохладном, но вместе с тем и более волнующем реальном мире.